— Значит, если мужчины слабы и не могут сохранять сосредоточенность, это вина женщины, а не их собственная? Мой муж рассказывал мне, что вы говорили, будто не существует ничего хорошего или плохого — только наши аффекты наделяют вещи этими качествами. Разве не так?

Бенто неохотно кивнул.

— Так, может быть, это аффекты мужчины нуждаются в наставлении? Может быть, мужчинам следует носить конские шоры, вместо того чтобы требовать, чтобы женщины прикрывались вуалью? Я ясно выражаюсь или мне продолжить?

Бенто хотел было подробно ответить, но остановился и, качая головой, проговорил:

— Продолжай.

— Нас, женщин, держат в доме на положении пленниц и никогда не учат голландскому языку, таким образом, мы ограничены в возможности делать свои покупки и в общении с людьми. Мы несем бремя неравной доли работы в семье, в то время как мужчины большую часть дня сидят, обсуждая вопросы из Талмуда. Раввины категорически против того, чтобы нас обучать, потому что, как они говорят, мы обладаем недоразвитым умом, и если им пришлось бы учить нас Торе, то они учили бы нас чепухе, поскольку мы, женщины, никогда не смогли бы усвоить ее сложности.

— В данном случае я согласен с раввинами. Ты действительно веришь, что женщины и мужчины обладают равным умом?

— Спросите моего мужа. Он стоит прямо рядом с вами. Спросите его, правда ли, что я учусь так же быстро и проникаю в текст так же глубоко, как и он.

Бенто вопросительно дернул подбородком, и Франку, улыбаясь, сказал:

— Она говорит правду, Бенто. Она учится и схватывает знания так же быстро, как я; возможно, даже еще скорее. И ты знаешь еще одну женщину, подобную ей. Помнишь ту юную даму, которая учила тебя латыни, которую ты сам называл юным дарованием? Сара считает, что женщины должны идти в счет при составлении минь- яна, что их нужно вызывать для чтения с бимы и что женщины могут даже быть раввинами.

— Читать с бимы? Становиться раввинами? Это что- то невероятное! Если бы женщины были способны делить с нами власть, мы могли бы свериться с историей и найти множество таких примеров. Однако подобных примеров нет. Не бывает, чтобы женщины правили наравне с мужчинами или правили мужчинами! Из этого мы можем лишь сделать вывод, что женщины обладают некой внутренней слабостью.

Франку покачал головой:

— Сара сказала бы (и тут я бы с ней согласился), что твое доказательство — никакое не доказательство. Причина того, что не существует разделения власти, — это…

Стук в дверь прервал их дискуссию, и вошла домоправительница, неся тяжелый поднос, нагруженный едой.

— Господин Спиноза, могу я вам служить?

Бенто кивнул, и она понесла тарелки с исходящей паром едой к столу Бенто. Он повернулся к Франку:

— Она спрашивает, готовы ли мы пообедать. Мы можем поесть здесь.

Франку, ошеломленный, посмотрел на Бенто и ответил по-португальски:

— Бенто, как ты можешь думать, что я могу есть эту еду вместе с тобой? Ты что, забыл? Я же раввин!

Он — «почти Альфред». Розенберг почти сумел стать ученым, журналистом, политиком — но только почти.