Но я не дам ей умереть!

Еще одну смерть на своей совести я не вынесу.

Яков меня прослушивает.

Ладно.

Я тоже повесила на него жучок. Сперла в офисе все материалы по нашим самоубийцам, дома все свободное время их сортирую, вырезаю главное, раскладываю по папкам.

Буду хранить в облаке, чтобы Яков не добрался.

Пыталась поговорить о Якове с Димкой…

Нет, это без шансов. У Димы в голове одни съемочные планы и варианты освещения сцены. Он вообще не понял, о чем я.

Тогда я показала материалы в облаке Ханту. Он на меня наорал, потому что Яков строго запретил выносить наши данные из офиса. А тем более, хранить где-то.

Сменила пароль.

Хантер – человек Якова, надо быть с ним очень осторожной.

Вся надежда на Аллу. Когда она немного осмотрится, начнет понимать, что тут происходит, я ей все расскажу.

Сегодня увольнялась от Якова.

Но не уволилась.

Я не понимаю, как он это сделал!!!

Он не запрещал, не давил… я сама не смогла.

Я все равно от него уйду. Так или иначе.

В больнице, где меня после самоубийства откачивали, была нянечка. Она все вокруг меня с крестиком ходила и все говорила, что надо верить, надо поверить, и Боженька спасет. Иконку принесла.

А потом пришел Яков, спросил, как меня зовут. Я в тумане была, я плохо помню, но у меня как-то Яков с боженькой слились в одно. Он меня спас. Он меня вынул из ада.

А сейчас я в еще худшем аду. Человек не может быть богом. Человек не имеет права решать, как жить другим людям.

Не бывает манипуляций во благо, это все чушь.

Мишельку можно было спасти.

А Надя все равно узнает правду, и ей будет только хуже.

Я люблю Димку, но я же вижу, что он сейчас просто сменил наркотик. Теперь у него вместо дури – кино. Но если что-то случится… Не хочу об этом думать…

И Прохор все еще живет в своем аду.

Я так не хочу. Не могу!

(Последняя запись дневника)

Была у Веры. Не успела.

Алла, ты знаешь, что делать.

Следователь: Вы осознаете, в чем вас обвиняют? Покушение на убийство…

Лузгин: Он первый на меня бросился!

С.: У меня показания свидетелей, которые говорят другое.

Л.: Оговор! Липа!

С.: Итак, покушение на убийство Прохора Сониса, доведение до самоубийства несовершеннолетней… Венеры Кузнецовой. Или это тоже оговор? А та аудиозапись, где вы подталкиваете Венеру к суициду, тоже липа?

Л.: Я просто поговорил с девушкой по душам.

С.: Вот заключение трех экспертов, которые с вами не согласны.

Пауза.

С.: Далее: вторжение в частную жизнь, неправомерное использование личных данных…

Л.: Я этим, между прочим, не один занимался.

С.: Наталья Павлова мертва. Алла Данилова – несовершеннолетняя. А Прохор Сонис заключил сделку со следствием, он проходит как свидетель.

Л.: Понятно. То есть сделали из меня козла отпущения…

С.: Яков Ильич, вы сами все сделали. Объясните мне – зачем вам все это было нужно? Деньги? Власть? Слава?

Л.: Вы все равно не поймете…

Следователь: Вы хорошо знали гражданина Лузгина?