И снова шотландский посол Мелвилл пришел с просьбой сохранить Марии жизнь:

– Если бы Мария официально отказалась от прав на английский престол в пользу своего сына, вам бы стало незачем ее казнить. Король Яков – убежденный протестант, и это лишило бы католиков возможности плести новые заговоры против вас.

Елизавета мысленно рассмеялась. Помимо католиков, есть и другие опасности. Вокруг Якова начнут собираться разного рода недовольные и обиженные, а также те, кто и сейчас хотел видеть на английском троне короля, а не королеву. Появится оппозиция, враждебно настроенная к ней. Елизавета хорошо помнила другую Марию, свою старшую сестру. Когда та слегла, придворные дружно побежали к восходящей звезде – будущей королеве Елизавете.

Все эти разговоры убеждали, что вообще не следует называть имя преемника. Теперь Елизавета отчетливее, чем прежде, понимала: подобный шаг лишь поощрит новых заговорщиков. Боже ее упаси!

– С таким же успехом я могу перерезать себе глотку! – возмущенно ответила она послу. – Ни в коем случае! Ваш король никогда не будет сидеть на этом троне.

– В таком случае, ваше величество, отложите казнь хотя бы на неделю, – с плохо скрываемым раздражением попросил Мелвилл.

От его слов Елизавета пришла в ярость.

– Не отложу ни на час! – крикнула она.

Новую вспышку ярости вызвало послание французского короля Генриха. Тот заявлял: если Марию казнят, он сочтет это личным оскорблением.

– Эти послания и просьбы – кратчайший путь к тому, чтобы я устранила сам предмет их волнений! – рычала она.

Тем не менее приговор оставался неподписанным.

– И все-таки не пора ли нам удалить это бельмо на глазу? – раздраженно спросил Бёрли, когда Тайный совет в очередной раз обсуждал судьбу Марии Стюарт.

Остальные, устало вздыхая, согласились. Да, давно пора.

– Мария была средоточием всех заговоров против вашего величества! – напомнил Елизавете Уолсингем.

– Нет! – вновь ответила королева и продолжала изводить советников своим «нет».

Позже, когда она, раздраженная, сокрушенная, усталая и готовая заплакать, покинула заседание, Роберт подал советникам знак не расходиться:

– Любезные лорды, мы исчерпали все разумные и логические доводы. Остался единственный способ воздействия на королеву – страх. Только страх может заставить ее наконец подписать приговор.

– Тогда давайте распустим слухи, которые ее напугают и укрепят решимость казнить Марию, – предложил Хаттон. – Например, слух о вторжении испанцев. Или о крупном пожаре в Лондоне. Но лучше всего подействует слух, будто бы Марии Стюарт удалось бежать.

Остальные одобрительно кивали, чувствуя себя заговорщиками. Какая ирония!

Слухи, пущенные в умело выбранных местах, сделали свое дело. Они распространялись, словно «греческий огонь»[4], по всей Англии. Готовясь отражать наступление испанцев, в городах и деревнях люди доставали из чуланов и сундуков доспехи. Только Елизавета не поддавалась панике, считая эти слухи необоснованными и неподтвержденными. Но когда Тайный совет сообщил, что они арестовали и допросили французского посла, она насторожилась. Дело снова касалось заговора против нее, и к этому заговору почти наверняка была причастна Мария Стюарт. Это сразу избавило Елизавету от боязни испортить отношения с французами.