– Ты о ком, Марк? – озабоченно спросила Лана, поглядывая на друзей.

– Скоро расскажу. Подавай!

Возничий передал завёрнутую в холстину голову, и я бережно уложил её внутрь, сверху положив сломанную стрелу и копья, которые поразили нашего товарища.

– Можно замуровывать, – выпрямившись, я посмотрел на Геллерта.

Тот, молча кивнув, легко поднял первый камень, словно не гранит это был, а высохшее на морозах дерево. Вскоре лаз был начисто перекрыт пирамидой из валунов такой тяжести, что преграду не сможет разобрать даже большой чёрный медведь.

Все пару раз глотнули из горлышка, на том скорбная церемония и закончилась.

После перевала дорога пошла вниз, вдоль обрывистого берега горной реки.

Сначала я не понял, отчего мне так знаком окружающий пейзаж, потом прорубило – это же старая дорога на Красную поляну! Правда, там ныне от неё только фрагменты остались.

Кажется, я уже могу представить, как выглядит Долина Башен…

Тем временем в облаках происходили перемены.

Совсем рядом, над высоченной отвесной скалой, слева от нас, что-то взорвалось, и по ущелью прокатился грозный громовой раскат. Налетел короткий шквал, на дорогу и реку горохом посыпался проливной дождь. Снег смывало на глазах! В тридцати метрах от очередного слепого поворота мы остановились, как пригвождённые к месту, – налетела мгла. Дилижанс стоял на краю пропасти в сплошной грозовой туче. Гика быстро выскочил наружу, чтобы удержать напуганных лошадей, Геллерт выпрыгнул за ним. Слепящие всполохи, освещавшие тесное ущелье со всех сторон, без паузы, сопровождались адским грохотом – расстояние от места разряда было очень мало, и звук достигал ушей, почти не отставая от вспышек высокоразрядной дуги.

В ванкорских верованиях тоже есть святой крест, но тут не крестятся. У русских раньше было принято осенять себя крестным знамением в промежутке между молнией и громом… Я не стал.

Известно, что молнии бьют по выступающим вверх предметам. Гика прижал повозку вплотную к стене, и тут нас поджидала другая опасность: а вдруг от грохота со скалы свалится многотонный обломок, способный расплющить дилижанс в лепёшку? Мы с Ланой съежились в салоне, маленькие стёкла которого задребезжали, когда несколько особенно мощных ударов грома забили уши, кошмар! Хотелось влезть в какую-нибудь выемку, пещеру!

А когда гром закончился, по реке, вспенивая воду, ударил сильный град, хорошо, что дилижанс и упряжка были прикрыты скалой. Весь этот природный апокалипсис длился всего минут двадцать, а мне наше беспомощное состояние показалось вечностью.

И вдруг всё прекратилось, стихия устала. Возничий, ругаясь на чём свет стоит, в одиночестве вернулся и протянул руки к печке.

Поднявшийся ветер снёс с горы чёрную тучу, град закончился, апокалипсис ушёл на восток. В просветы между облаками заглянуло вечернее солнце, освещая пихтовый лес через реку напротив и узкую полосу ледника на ближнем склоне. По-осеннему спокойная река, вбирая дождевые потоки, быстро вздулась, превращаясь в стремительный и неудержимый поток.

– Хорошо, что дождь растопил снег на дороге, теперь лишь бы мороз не упал, ведь на льду можно и в пропасть сверзиться, – проворчал Гика, подкидывая парочку поленьев. – Пойду, посмотрю на Геллерта.