Лампа осветила фигуру высокой молодой женщины в узком шерстяном платье. У нее были черные как смоль волосы, прилизанные и туго стянутые в пучок на затылке, из-за чего она напоминала веревочную куклу. Судя по легкой красноте вокруг глаз, она плакала.

– Ты вовремя успел, – сказала она. – Я зашла только проверить, все ли на месте. Ты продаешь или нанимаешь? Руки уже можно опустить, – добавила она, убирая арбалет под стол.

– Продаю или нанимаю? – переспросил Мокриц, осторожно опуская руки.

– Големов, – пояснила она тоном, каким разговаривают с умственно отсталыми. – У нас здесь траст го-ле-мов. Мы покупаем и сдаем внаем го-ле-мов. Ты хочешь продать го-ле-ма или нанять?

– Ни то ни дру-го-е, – ответил Мокриц. – У меня уже есть го-лем. То есть он на меня ра-бо-та-ет.

– В самом деле? Где же? – поинтересовалась женщина. – И давай немного побыстрее.

– На Почтамте.

– О, Помпа 19, – сказала она. – Он говорил, что поступил на государственную службу.

– Мы зовем его господин Помпа, – парировал Мокриц.

– Да что ты говоришь? А на душе у тебя в это время становится тепло и приятно от собственного великодушия?

– Не понял? – переспросил сбитый с толку Мокриц. Ему показалось, она умудрилась посмеяться над ним, продолжая при этом хмуриться.

Она вздохнула.

– Извини, я сегодня немного взвинчена. Когда тебе на стол падает кирпич, это сказывается на настроении. В общем, големы видят мир совсем не так, как видим его мы, это понятно? Они по-своему умеют чувствовать, но их чувства отличаются от наших. Короче… чем я могу помочь, господин..?

– Фон Липвиг, – сказал Мокриц и тут же добавил: – Мокриц фон Липвиг, – чтобы разделаться с этим окончательно. Но дама даже не улыбнулась.

– Липвиг, небольшой городок в Ближнем Убервальде, – проговорила она, подобрала кирпич с груды осколков и щепок на столе, повернулась к ветхому картотечному шкафу и поместила кирпич в ячейку «К». – Главная статья экспорта – знаменитые собаки, на втором месте – пиво, не считая двух недель в течение Сектоберфеста, когда на экспорт поступает… пиво из вторсырья, я бы сказала. Правильно?

– Понятия не имею, – ответил Мокриц. – Я был маленьким, когда мы уехали оттуда. Для меня это просто смешное имя.

– Посмотрела б я на тебя, если б тебя звали Дора Гая Ласска.

– А вот это не смешно.

– Именно, – согласилась Дора Гая Ласска. – В результате я начисто лишена чувства юмора. Ну а теперь, когда мы обменялись всеми любезностями, что же тебе все-таки нужно?

– Дело в том, что Витинари взвалил на меня господина… кхм, Помпу 19 в качестве… ассистента, но я не знаю, как обращаться с… – Мокриц заглянул девушке в глаза в поисках политкорректного термина, и ограничился: – … ним.

– То есть? Нормально с ним обращаться.

– Нормально по человеческим меркам или по меркам глиняного существа с огнем внутри?

К изумлению Мокрица, девушка выудила из ящика стола пачку сигарет и закурила. Неправильно расценив его реакцию, она протянула ему пачку.

– Нет, спасибо, – отмахнулся он.

Если не считать пары старушек с трубками в зубах, он никогда не видел, чтобы женщина курила. Это было… на удивление привлекательно, особенно с учетом того, что курила она так, будто у нее с сигаретой были свои счеты: втягивая дым в легкие и выдыхая его почти мгновенно.