— Все будет хорошо! Я сам поеду с тобой и осмотрю ребенка.

Отец нетерпеливо переминался с ноги на ногу и кивал, но, по-видимому, даже не слышал того, что ему говорил доктор.

Вениамин задержался у больного до утра. Понос прекратился. Значит, это не тиф. Ребенка не вырвало после питья, и он даже немного порозовел. Вениамин велел родителям дня два не пускать к больному других детей. Похоже, что малыш просто чем-то отравился, но кто знает…

Мать опасалась, как бы у ребенка не открылся кровавый понос или что-нибудь похуже.

Вениамин успокоил родителей. Велел матери проверить, свежая ли у них еда. Это задело ее, но она промолчала — речь шла о жизни ребенка.

— Надо выбросить всю старую пищу и тщательно перемыть посуду.

Хозяин смущенно предложил Вениамину деньги, но Вениамин отказался.

— Ты промышляешь лосося?

— Да.

— Когда мальчик поправится, пришли мне хорошую рыбину, и будем в расчете!

Он приложил к фуражке три пальца — привычка, сохранившаяся со студенческих времен, — и пошел к своей лодке.

Дул сильный встречный ветер. Вениамин попытался лавировать. Но из этого ничего не получилось. Пошел дождь.

Он натянул непромокаемую робу и начал раскуривать трубку. Но из этого ничего не вышло. Хорошо еще, берег был знакомый и он мог определить, где находится.

Зато здесь, в море, он мог свободно думать. Как в свое время Андерс.

Дождь был холодный. Он хлестал по лицу, по рукам. Тек ручьем по шпангоутам и по обшивке. Стучал по банкам и камням, лежавшим на дне лодки для балласта.

И всякий раз, когда парус ловил ветер, лодка накренялась и вода текла в обратном направлении.

Сквозь этот потоп Вениамин видел Ханну, приехавшую, чтобы играть роль хозяйки дома. И Анну возле расстроенного пианино.

Он мысленно складывал головоломку, стараясь, чтобы все сошлось, но не обдуманно, а случайно, само собой. И должен был себе признаться, что точно так же он складывал и свою жизнь.

Надо поговорить с Ханной, пока еще не все испорчено.

В конце концов ему пришлось убрать парус и взяться за весла.

Когда он наконец добрался до причала, его уже собирались искать. Андерс и Фома стояли среди прибрежных камней. Оба бросились в воду, чтобы принять лодку.

В сенях лавки Андерс заметил, что негоже, если у доктора вместо лодки квашня для теста.

Вениамин устало хохотнул в знак согласия, стаскивая с себя робу.

Фома буркнул, что погода не лучше январской. Вениамин обратил внимание на его взгляд — Фома боялся за него. Ему стало приятно.

Рябины в аллее клонились до самой земли, но дождь прекратился.

В окнах за горшками цветов виднелись лица. Однако Вениамин слишком устал, чтобы обратить на них внимание.

Анна сбежала по лестнице в золотом облаке юбок.

— Слава Богу, вернулся! — прошептала она, обвив руками его шею.

В гостиной смеялась Карна. На кухне мололи кофе, из буфетной доносился голос Бергльот. Кто-то шел по дорожке. И благословенный ветер еще кружил в вальсе вокруг домов.

Вениамин непонимающе уставился на Анну. Наконец до него дошел смысл ее слов, и он обнял Анну мокрыми руками.

— Мы так боялись!

Их тут же окружили. Он еще обнимал Анну.