Вернувшись тогда домой, Вениамин подошел прямо к фотографии матери Карны. Даже не разделся. Он уперся руками в комод и произнес несколько слов, которых Ханна не поняла.
Она не решилась спросить, чем закончился его визит. Не хочет ли он есть?
Он уронил голову на руки, спина его вздрагивала.
Ханна молча стояла рядом. Она так ни о чем и не спросила.
Глава 8
Они знали день приезда Анны.
Сара взяла с собой Карну, и они с бугра, на котором стоял флагшток, следили за проливом. Дома служанки то и дело подбегали к окнам, а у Олине не нашлось времени, чтобы позволить Вениамину сменить ей на ноге повязку. Но он буркнул, что от раны будет идти запах, и она сдалась.
Когда в проливе загудел пароход, он бинтовал Олине ногу.
Он заставил себя закончить перевязку, словно и день, и пароход были самые обычные.
Олине вздыхала и торопила его. Послышались быстрые шаги и приглушенный возглас. Пароход уже обогнул шхеры!
— Беги же, беги! — крикнула Олине и толкнула Вениамина ногой.
Он выпрямился, глянул на дверь, ведущую в сени, и наконец бросился прочь.
Прыгнув вместе с Фомой в лодку экспедитора, он почувствовал, как у него стучит сердце.
Вениамин сразу узнал фигуру у поручней, но боялся поверить себе. Он даже не обратил внимания на то, что рядом не было Софии.
Произошла заминка со спуском трапа. Наконец Вениамин схватил его обеими руками и немного поднялся, чтобы помочь Анне.
Спускаясь, она стыдливо придерживала юбку. Один раз край юбки задел Вениамина по лицу. Он дотянулся до ее руки. И вот Анна с ним внизу!
В лодке она словно возникла из тумана и обрела очертания. Из-за яркого солнца, блеска воды или Бог знает отчего еще у нее как будто не было лица.
Не отпуская ее рук, Вениамин сел. Если он хотел, чтобы она тоже села, то не догадался сказать об этом.
Он видел только глаза Анны. Две небесные бездны.
Все смотрели на них. Черт, чего они так уставились! Краска залила ему лицо, он чувствовал себя идиотом, самым большим идиотом в Нурланде.
Но мир вокруг него переливался синью и серебром.
И когда Анна, не дождавшись приглашения, опустилась против него на скамью, он подумал: Ханна в Страндстедете сейчас страдает.
Потому что встреченный им взгляд Анны мгновенно опалил его жизнь. Как он мог думать, что его переписка с нею была не больше чем переписка с Копенгагеном!
— Добро пожаловать в Рейнснес, Анна!
Он упражнялся, как следует произнести эти слова. Хотел, чтобы его приветствие было так же естественно, как раскуривание трубки. Но это у него не получилось.
Фома уже успел помочь матросу спустить в лодку два чемодана, а Вениамин все еще не знал, что сказать.
— По-твоему, я сильно изменилась? — засмеялась Анна.
— Нет, нисколько.
— Тогда почему ты так на меня смотришь?
Он встал, очень серьезный, и взмахнул над головой фуражкой. Потом плюхнулся на скамью так, что лодка закачалась, но через мгновение снова вскочил и сдернул фуражку.
Держась за скамью обеими руками, Анна с недоумением наблюдала за ним.
С трудом сохраняя равновесие в качающейся лодке и глядя Анне в глаза, Вениамин проговорил первое, что вспомнил из Книги Песни Песней. Его слова летели далеко над водой.