Доктор поднял пунш с таким лицом, словно пил кровь врага. Должно быть, амтман сделал ему внушение за то, что доктор подтрунивал над председателем комитета по делам неимущих. Как бы там ни было, а что-то дало доктору повод для саркастических замечаний. Вениамин достал свой черновик медицинского отчета.

— Сыпной тиф, брюшной тиф, инфекционный менингит и ветряная оспа — ни одного случая. Скарлатина — четыре случая, из них три с летальным исходом. Корь — ни одного случая. Дизентерия — ни одного случая. Родовая горячка — ни одного случая. Рожа — четыре случая, из них два с летальным исходом. Краснуха — два легких случая в усадьбе Сёрланд. Чесотка и парша — обычные заболевания в рыбачьих поселках…

Окружной доктор поднял руку.

— Я сам могу заболеть от этого медицинского отчета! — прервал он Вениамина. — Отчет подождет. Я получил сегодня подлое письмо из столицы!

Вениамин положил свои бумаги на стол и ждал продолжения.

— Там, на юге, люди часто теряют рассудок…

— В чем дело?

— По их мнению, Вениамина Грёнэльва следует считать не врачом, а знахарем.

В клубах дыма от мужниной сигары добрая докторша вышивала что-то круглое. Вениамину показалось, что это салфетка. Коричневая с желтым.

После слов мужа она легко встала и вышла из комнаты. Что-то было не так. Обычно докторша некоторое время сидела с ними, а потом уходила спать. Вениамина охватило недоброе предчувствие. Неужели он чем-то обидел ее?

— Там сочли, что вы не имеете права на врачебную лицензию, потому что получили образование не в Норвегии, а в Дании. И предписали мне быть вашим палачом! Черт бы их там побрал! Но мы будем жаловаться! — услыхал Вениамин голос доктора.

В ушах у Вениамина зашумело.

— Почему вы молчите? — Доктор внимательно наблюдал за ним.

— Вы считаете, что я не имею права лечить, потому что учился в Копенгагене?

— Нет, я так не считаю, но в Христиании предпочитают национальную медицинскую практику. Норвежцев должны лечить норвежские врачи.

— Но ведь я норвежец!

— Несомненно. И ваше образование лучше того, что вы могли бы получить в Христиании.

— Так в чем же дело?

— Таковы правила. Закон. Но, с моей точки зрения, это чистый протекционизм.

— Неужели это правда?

— Боюсь, что так. От глупости не спастись. Мы повсюду с ней сталкиваемся. В местной управе, в комитете по здоровью, в Христиании… Но мы будем жаловаться. Я объясню им, что мне не справиться без вашей помощи. Мы не сдадимся!

В ушах продолжало шуметь. Неужели все годы в Копенгагене потрачены впустую? Неужели несколько жалких стариков в Христиании обладают достаточной властью, чтобы запретить ему лечить людей, несмотря на его диплом?

— Но ведь я доложил вам, когда приехал домой, что…

— А я доложил выше и считал, что все в порядке. Государственная мельница мелет медленно, но безжалостно.

— Но ведь медицинский факультет в Христиании был создан с помощью датских профессоров?

— Безусловно. Однако нам предписано быть норвежцами. Норвежские клизмы, норвежские сыворотки, норвежское вздутие живота, норвежская смерть и норвежский сифилис. Да пошли они все к черту! И награди их, Боже, хроническим норвежским поносом!