— Хочешь убить сразу двух зайцев? — засмеялась она.

В гостиную вошла служанка. Он сделал вид, что поглощен игрой, а потом шепнул Дине:

— Я приду к тебе, когда они заснут!

— Ты плохой шахматист, — ответила она и взяла его ферзя.

Они прибыли на трех лодках. От Ханны осталась половина. Но она несколько раз улыбнулась по пути к дому. Вилфред Олаисен тоже был не тот, что в дни своего величия. Мальчики вели себя тихо и послушно. Старший ни на кого не смотрел и говорил, только если к нему обращались. Он поглядывал по сторонам, словно думал, что кто-то наблюдает за ним.

Олаисен позволил Юхану уговорить себя. Отказать Юхану, не рассказав ему всей истории, было невозможно. А рассказывать Олаисен не хотел.

Ханна считала, что на самом деле Олаисен рад поездке. Он уже слишком давно чувствовал себя отверженным. Она и сама радовалась случаю вырваться из дома. Оказаться в море. Увидеть небо. Больше ей ничего не было нужно.

В тот день Олаисен был добрым и терпеливым отцом. Он показывал детям островки, селения, говорил, как они называются. Заботился, чтобы им не было холодно. А как Ханна, ей не холодно?

Ему не нужно было разговаривать с Вениамином. Грёнэльвы плыли на другой лодке. Они поставили паруса и шли наперегонки. Выиграла третья лодка, в которой плыли Карна и Педер. Две другие подошли к берегу одновременно.

Вениамин пропустил лодку Олаисена к причалу первой.

Бесчисленное множество коробов, ящиков, корзин и бочонков, в которых было все необходимое на четыре дня, следовало перенести на берег. Но и народу было немало. Шестеро Олаисенов, трое — семья Вениамина, Педер, Биргит, служанки из трех домов и парень с верфи. Плюс те, кто раньше приехал в Рейнснес, — Юхан, Дина и ее две служанки.

Всем требовалась пища. Сладкие булочки и сливки из-за жары следовало поскорее убрать в погреб. А также молоко и пиво. Бутылки с белым вином.

Юхан и Дина вместе встречали прибывших, словно давно привыкли к этому. Вениамин нахмурился. Но ему было сейчас не до них. Нужно было все убрать на свои места.

Старшие сыновья Олаисена бегали по двору, как выпущенные по весне жеребята. Педеру поручили подумать, как обезопасить колодец.

Рейнснес ожил. Пустынность постепенно уступила место жизни. Уже к вечеру все выглядело так, будто никто отсюда не уезжал.

Педер и Эверт, рабочий с верфи, прошлись вокруг домов с косами. И узкая полоска, выкошенная Юханом, была посрамлена. Молодые люди сняли рубашки и шли рядом, подчиняясь единому ритму. Косы повизгивали. Косцов окружал аромат лета и молодости. Они насвистывали мелодию, помогавшую им не сбиться с ритма.

Карна стояла в воротах сада и смотрела на них. Биргит принесла грабли. И они с Карной тоже стали частью этих запахов. Частью травы, тел, смеха.

Жизнь была проста. Небо высоко. Карна видела только спину Педера. Белую после зимы. Но под гладкой кожей играли мускулы.

Служанки расстегнули блузки и закатали рукава. Было очень жарко. А где кувшин с соком? Разве он не должен стоять в тени?

Оказывается, Педер спрятал кувшин в заросшую клумбу с примулами. Когда Карна наконец нашла кувшин, Педер украдкой поцеловал ее. Их никто не видел.