Он зажег фонарь и шагнул вперед. Войдя в комнату, Иван Александрович вынул спички, и снова вспыхнул желтый, грязноватый свет керосиновой лампы.

Два оперативника ввели Банина. Он осмотрелся, потом остановил взгляд на Кравцове:

— Счастлив твой бог, бургомистр, велел мне тебя Музыка на торфяники привести, говорил, ценности у тебя большие, там бы ты и остался.

— Губит всех вас жадность, Банин, ах, губит, — усмехнулся Данилов, — но это все из области истории. Теперь к делу. Где Музыка?

— Нет его. Обещал быть через три дня.

— Куда он уехал?

— Этого я не знаю.

— Кто знает?

— Горский.

— Это тот, который у Дробышевой нашего сотрудника убил? — спросил с кажущимся равнодушием Данилов.

— Да.

— Как я понимаю, вы, Банин, только связной?

— Точно, я в их деле не участник.

— Тогда и трибунал это во внимание примет. Так что запираться вам смысла нет.

— Я скажу.

— Вот и прекрасно. Сколько в доме бандитов?

— Пятеро. Нет, в самом доме всего четверо и часовой один.

— Нарисуйте план дома.

— Это как?

— Вы бывали в нем?

— Конечно.

— Расположение комнат, кто где спит. — Данилов достал бумагу и карандаш.

Банин взял ее и начал что-то чертить, но линии получались ломаные и неровные, он никак не мог унять дрожь в руках.

— Вроде так.

Данилов взял бумагу, посмотрел:

— Это, видимо, лестница?

— Ага.

— Значит, Музыка и Горский спят на втором этаже?

— Там и спят.

— Ну ладно. Сейчас вы поведете нас на торфяники. Вас окликнет часовой, вы ответите. Потом мы подойдем к дому, вас опять окликнут, и вы опять ответите. Только без шуток, Банин, — Данилов хлопнул ладонью по кобуре маузера, — ясно вам?

— Куда уж яснее.

— Вы, товарищ Кравцов, оставайтесь здесь...

— Но...

— Никаких но. Вы свое дело сделали. Дальше уж наша забота.

На чем ему только не приходилось ездить за свою долгую жизнь. А вот на самолете и ручной дрезине не приходилось никогда. Данилов сидел на маленькой металлической скамейке, в лицо бил ветер, пахнущий тиной и плесенью, по обеим сторонам насыпи было болото. Они мчались в полной темноте, только скрип противовеса отсчитывал минуты и метры. Иногда Данилову казалось, что он летит сквозь этот упругий воздух, сквозь ночь и запах тлена.

— Все, — услышал он шепот Банина, — дальше под горку накатом пойдем.

Скрип прекратился, и дрезина, постукивая на стыках, сначала пошла быстрее, потом скорость ее уменьшилась. Через несколько минут колеса тихо ткнулись в шпалу. Все. Приехали.

Банин и Данилов вылезли на насыпь, сделали несколько шагов.

— Стой! — окликнули их из темноты. — Кто?

— Это я, Банин. Гостя привез.

— Ну давай, веди его в дом да напомни, пусть меня сменят, а то...

Дальше послышался придавленный хрип, возня, и все стихло.

— Готово? — тихо спросил темноту Данилов.

— Порядок.

— Передайте, чтобы окружили дом.

— А я поначалу хотел вас на этой дрезине... — Банин замолчал, не окончив фразы, — значит зря думал?

— Выходит, зря. Пошли.

Сейчас начиналась главная часть операции. Дом стоял в сотне метрах, темный и молчаливый. Данилов подождал ровно десять минут. Ровно столько времени, чтобы людям из группы обеспечения понадобилось окружить дом.