По мнению М. Покровского, основные причины кризиса 1870–1880-х гг. носили внешний характер и заключались в наступлении мирового кризиса в 1873 г. и снижении европейских цен на зерно, что привело к снижению темпов накопления капитала.
В отличие от М. Покровского, Ф. Достоевский в 1881 г. находил причины кризиса внутри России: «у нас последние 15–16 тысяч верст железных дорог в десять лет выстроились, да еще при нашей-то нищете и в такое потрясенное экономически время, сейчас после отмены крепостного права! И уже конечно, все капиталы перетянули к себе именно тогда, когда земля их жаждала наиболее. На разрушенное землевладение и создались железные дороги»>{577}. Подобное мнение высказывал и князь В. Мещерский: «В эти 40 лет мы отняли от земли все почти деньги, все почти умственные силы, изнурив землю и разрушив все виды земельного хозяйства, и получили взамен к началу нового столетия в придачу к разорённому земледелию — висящие на нитке банки и постепенно суживающие своё производство фабрики и заводы»>{578}. Именно истощение деревни и стало причиной промышленного кризиса, капиталов на развитие брать больше было неоткуда.
С. Витте в свою очередь считал, что основные причины кризиса крылись в господствовавшей тогда в России политике фритрейда: «мы, русские, в области политической экономии, конечно, шли на буксире Запада, а потому при царствовавшем в России в последние десятилетия беспочвенном космополитизме нет ничего удивительного, что у нас значение законов политической экономии и житейское их понимание приняли самое нелепое направление. Наши экономисты возымели мысль кроить экономическую жизнь Российской империи по рецептам космополитической экономии. Результаты этой кройки налицо»>{579}.
Экономический кризис привел к тому, что с конца 1880-х гг. в России началась «реставрация крепостничества». Та реставрация, которая, по словам М. Покровского, «казалось, отнимала у России всякую надежду стать когда-нибудь «буржуазной» страной»>{580}.
«И вдруг, — отмечает М. Покровский, — … произошло нечто чудесное: сухая история народного хозяйства явно начинает принимать романтический оттенок. «До 1887 года на юге России работало только два железоделательных завода — Юза и Пастухова. С этого года заводы начинают расти, как грибы. За короткое время возник целый ряд чудовищных чугуноплавильных заводов — Александровский, Каменский, Гданцевский, Дружковский, Петровский, Мариупольский, Донецко-Юрьевский, Таганрогский и пр. Количество рабочих на чугуноплавильном заводе Юза — около 10 тысяч человек, на прочих — немногим меньше. В 1899 году на юге было 17 больших чугуноплавильных заводов с 29 действующими доменными печами и 12 вновь строящимися»>{581}. Производительность российской промышленности «оценивавшаяся в 1887 г. в один миллиард триста миллионов, в 1900 г. оценивалась в три миллиарда двести миллионов рублей золотом»>{582}.
Источником этого чуда стал постепенный отход от фритрейда начавшийся с русско-турецкой войны, когда для покрытия военных расходов с 1877 г. пошлины стали взиматься золотом, что сразу подняло их на 40% и более. В 1881 г. была сделана 10% надбавка почти ко всем пошлинам, а в 1885 они были увеличены еще на 20%, в 1887 г. были повышены пошлины на металлы, в 1890 г. еще на 20%