В поисках причин этого явления, исследователи обращали свое внимание, прежде всего, на более короткий период сельхозработ в России. Например, американский историк Р. Пайпс указывал, что: «важнейшим следствием местоположения России является чрезвычайная краткость периода, пригодного для сева и уборки урожая» — всего в разных климатических зонах — от 4 до 6 месяцев. «В Западной Европе, для сравнения, этот период длится 8–9 месяцев. Иными словами, у западноевропейского крестьянина на 50–100% больше времени на полевые работы»>{187}. М. Вебер в начале XX в. также отмечал: «На севере московской области, где все сельскохозяйственные работы должны быть сделаны в течение трех месяцев, один полностью занятый работник обеспечивает 4 десятины, а на юге Черноземья (при «обычной» технике) — уже 9 десятин»>{188}. В Англии, Германии и США, например, на уборку урожая уходит два месяца, тогда как в России — 10–15 дней.
Эту особенность русского крестьянского быта, отметил и командующий войсками интервентов на Севере России английский генерал Э. Айронсайд, который вспоминал о начале лета на юге Архангельской области: «Жизнь в лесу пробудилась и шла бешеным темпом. Можно было физически ощутить, увидеть буйный рост растительности. Если зимой крестьяне словно впадали в спячку, то сейчас, похоже, они вообще не ложились… Крестьяне спешили подготовиться к следующей зиме, вывозя на поля навоз, сея хлеб, выкашивая луга и собирая урожай. Работали без остановки»>{189}. Смоленский помещик А. Энгельгардт по этому поводу замечал, что: «городской житель может подумать, что в страдное время в деревне все сошли с ума»>{190}.
Краткая продолжительность земледельческого периода предопределяла более низкую производительность крестьянского труда. Но главное, что и само применение крестьянского труда в России было ограничено. Именно на эту данность обращал внимание С. Витте: «Труд русского народа крайне слабый и непроизводительный. Этому во многом содействуют климатические условия. Десятки миллионов населения по этой причине в течение нескольких месяцев в году бездействуют»>{191}. На эту же данность указывал и известный экономист славянофил С. Шарапов: «наш стомиллионный народ полгода сидит без дела»>{192}.
Видный экономист В. Воронцов, посвятивший этому вопросу отдельное исследование, в 1882 г. приходил к выводу, что: «Растрата производительных сил общества тем больше, чем больше нация сохраняет земледельческий характер»>{193}. В подтверждение своих слов В. Воронцов приводил сравнительный расчет растраты производительных сил общества для ведущих стран мира, его итог сведен в представленную таблицу:
| Продолжительность земледельческого периода, мес. | Доля с/х населения, в % | Растрата производительных сил, в % | |
| Англия | 8 | 25 | 8,3 |
| Германия>{195} | 8–10 | 50 | 16,6–8,3 |
| США | 10 | 66 | 11 |
| Россия | 4–6 — 8 | 90 | 66,7–45–30 |
Таким образом, огромные трудовые ресурсы России в конце XIX в. использовались менее, чем наполовину, в то время, как в развитых странах мира почти на 90%. Эта ситуация сохранилась и в начале XX в., отмечал С. Витте: «Несмотря на огромные успехи, сделанные за последние 20 лет… естественные богатства страны мало разработаны, и