Наверняка. 

— Так мы, — сделал невинные глаза Легион. — По очереди. Зависит от того, чей именно ход.      

Чей именно ход. Потрясающе. И как это я сама не догадалась?

— Тот, кто ходит – тот и Небо, — подхватил ветропапа. — Он должен сделать запись в Книге Судьбы и выбрать фигуры. Основных две: монах и избранный. Причём избранного можно приводить и из других миров – при условии, что сущность его была обречена. В этих случаях избранный зачастую становится жертвой, с помощью которой в игру вводится кто-то со стороны. Но жертвой, в общем-то, можно сделать и монаха – правилами не запрещено. В отличие от использования людей неба... Учти, Легион: все последние очки тебе не засчитаны!

Ошеломительно.

— А тот, кто не ходит – тот у нас играет за великое древнее зло, — рассмеялся Легион, проигнорировав выпад в свой адрес. — И всячески мешает доблестным героям выполнить свою миссию. Игра разбита на сорок туров, конечная цель каждого из которых — завладеть Храмом Неба. Но сразу добраться до них невозможно: нужно пройти все промежуточные этапы… Да что вы, в игры никогда не играли, что ли?

И действительно. Чего это мы, а? 

— Мы почти закончили последнюю партию, — сказал ветропапа. — Остался последний ход – и главный Храм. Очков у нас примерно поровну, так что именно здесь всё должно было решиться…

— А потом? 

Вот даже не знаю, зачем я спросила.

— Что – потом? — очень удивились эти замечательные существа. 

— Что будет с этим миром, когда партия закончится? — опередил меня Шам.

Демоны снова переглянулись. 

— Мир исчезнет, — медленно, как маленьким, разъяснили они нам. — Как только мы доиграем, он станет не нужен. Какой в нём смысл? После завершения игры он станет тем, чем был с самого начала: мусором, летающим в межзвёздном пространстве, неверными иллюзорными видениями и обрывками тканей бытия. 

Я открыла рот, чтобы рассказать этим красавцам всё, что о них думаю. Шам, судя по всему, тоже был готов выдать какую-то прочувственную речь… Но грохот взрыва, доносящийся с улицы, нас прервал.

О, чтоб его! Овита, Зайран… Нужно спасти хотя бы их! И Шам, кажется, подумал о том же самом. 

— Отложите свои игры, — сказал он. — Мне нужно пообщаться с несколькими местными. Вы можете пока всё приостановить?

— Приостановить? — ухмыльнулся Легион. — Да по щелчку моих пальцев всё тут замрёт без движения!  

— Вот и щёлкни, будь добр, — хмыкнул Шам. 

— А вежливо попросить? — Легион оскалил зубы.

Интересно, не отметились ли у него в роду пираньи? Судя по строению челюсти – очень может быть... 

— Вежливо? Да, у меня есть для вас вежливый вопрос. Скажите, а мама и пророк Бал в курсе, как вы тут на досуге развлекаетесь? 

На лицах гостей не дрогнул ни единый мускул, но что-то мне подсказало: нет, вышеозначенные личности вот совсем не в курсе. 

— О, старый добрый шантаж, — протянул Легион. — Ладно, малыш, признаю: ты не безнадёжен. И да будет остановка!

С этими словами он эффектно щёлкнул пальцами. 

Стало тихо. Все звуки, доносившиеся с улицы, стихли, воздух словно бы стал вязким, время застыло…

На мгновение. Но потом звуки битвы, и бег времени, и движения воздуха – всё вернулось, как ни в чём не бывало.