Возвеличение дуба на этом не остановилось. Дубы сажали в эпоху революции 1789 года во Франции в качестве символа свободы. Делалось это с большим размахом; есть сведения, что в 1792 году во Франции высадили 60 тысяч деревьев свободы! Сажали их и в Германии, особенно на западе страны, находящемся тогда под влиянием Франции, то есть в Пфальце и Вестфалии. Однако в Германии значение дуба как дерева свободы вскоре получило дополнительный смысловой оттенок: когда войска Наполеона захватили почти всю Европу, дуб стал символом национальной идентичности, протеста против французского угнетения. Сила и свободолюбие лесного героя Германна, одержавшего когда-то победу над римлянами, над их культурой, можно сказать, их цивилизацией и стремлением к колонизации – вот чему присягали всякий раз, когда речь заходила о сопротивлении французам. В 1808 году Генрих фон Клейст[108] пишет «Битву Германна», в которой Германн Херуск жаждет умереть «в тени дуба Одина», а Фридрих де ла Мотт Фуке[109] в «Герое с Севера» обращается к материалу сказания о Зигфриде (Сигурде) – еще одном герое германских лесов.

В марте того же 1813 года король Фридрих Вильгельм III Прусский[110] учреждает новые военные награды, и в качестве одного из символов на них появляется дубовая листва. Она украсила орден Железный Крест, учрежденный для всех категорий военнослужащих вне зависимости от ранга или сословия. С этого времени дуб становится «деревом немцев». Постоянно присутствуют дубы на полотнах Каспара Давида Фридриха – сначала полные надежды, а в более поздние годы почти погибшие, однако всегда «героически» стремящиеся к небу. Дуб, а также черно-красно-золотые знамена служили символами встреч в Вартбурге (1817) и Гамбахе (1832)[111], а также революции 1848 года. Многочисленные дубы высаживали в 1871 году в честь основания Германской империи[112], а затем в 1913 году в память об освободительных войнах и одновременно в честь 25-летнего юбилея правления Кайзера Вильгельма II. Многие из этих дубов по сей день остаются достопримечательностями населенных пунктов.

Для создания искусственных лесов, однако, выбирали обычно не дубы, а хвойные деревья. Приобретенный за несколько веков опыт подсказывал, что посадки хвойных приносят наилучшие результаты. Лес сажали не только потому, что уже знали, как он важен для сохранения окружающей среды, например, борьбы с эрозией почв. И не только из стремления к реализации принципа устойчивого пользования (то есть изъятия не большего количества древесины, чем может вырасти за это время). Создание искусственных лесов и образование единого государства виделись в начале XIX века как явления одного порядка. Посадки лесов стали мерами более или менее активного противостояния Франции. Фридрих Людвиг Ян, один из духовных отцов освободительного движения против Франции, известный сегодня прежде всего как «отец гимнастики»[113], призывал посадить непроходимый лес на границе с Францией. Можно сказать, что перед ним маячил призрак Западного вала[114]. И не в этот ли искусственный еловый форст вписал своего «Охотника»