— Правильно! Пошли искать Снегурочку!

— Какую ещё Снегурочку? — неодобрительно спросил американец.

— Внучку Деда Мороза! — снисходительно пояснил майор. — Классику читать надо!

О. пробирался по вечерним торосам и грустно думал о том, что инициатива наказуема. Если бы не он, то сейчас бы он сидел в тёплом ресторане. И его товарищи тоже сидели бы в ресторане, ели тёплую еду и пили… ну тоже что-нибудь тёплое. Хорошо ещё, что деликатные товарищи не стали припоминать чересчур сообразительному лейтенанту, из-за чьей идеи Шастель погнал их прочёсывать Антарктиду.

А может, просто не имели такой возможности, разбросанные властной рукой французского генерала по квадратам прочёсывания.

В ста метрах слева от О. безмолвной тенью скользила Мари, справа хрустел настом русский майор. В одной руке он держал лозу, в другой — с той же грацией — дубину. В качестве орудия поиска он применял не лозу, не дубину, а собственный голос.

— Ой, Мороз, Мороз! — взывал (точнее взвывал) Образцов к национальному кошмару. — Не морозь меня! Ну а если что! Я предупредил!

Мороз то ли не понимал русского, то ли, наоборот, понимал и злился, но кусал за нос лейтенанта. Заметив скорбный взгляд О., майор приветливо подмигнул ему, звякнув сосульками на ресницах.

В ответ лейтенант как мог дружелюбно задрожал. У него не было ни дубины, ни лозы, ни даже мешка, который на правах… старшей? главной? умной? В общем, на своих правах взяла Мари. Поэтому О. осталось лишь старательно вглядываться в вековые льды.

«А если сейчас из сугроба на меня выскочит гибрид василиска и Деда Мороза, — вдруг подумал он, — что я буду делать? Ну ничего, рядом Мари, она что-нибудь придумает…. Интересно, а что она сейчас думает?»

«Я в депрессии, — занималась аутотренингом Мари. — Мне всё равно. Я в глубоком кризисе. У меня холодные ноги. Надо попрыгать, чтобы согреться… То есть не надо, мне же всё всё равно! Я в депрессии, мне не хочется ничего, даже греться. Я не пошевелюсь, даже если сейчас из сугроба выскочит ледяной василиск и набросится на лейтенанта О. То есть, конечно, я броском № 5 повалю лейтенанта на лёд, а потом вместе с ним скроюсь от кошмара в торосах… но всё это — безо всякой радости, потому что у меня депрессия… А здорово получается! Ура! Ну-ка, ещё раз… Я в глубоком кризисе… меня ничего не радует и ничего не беспокоит…»

«…Так что беспокоиться не о чем», — подбодрил себя лейтенант. Он поднял голову и увидел группу своих коллег далеко впереди.

«Странно, — подумал он, прибавляя шаг, — как это они меня так обогнали? И почему их так много? А почему они столпились? Может, нашли что-то? И почему они не в куртках? И у какой это страны такие странные полицейские мундиры — чёрный зад, белый перед?..»

Лейтенанту вдруг перестало быть холодно и стало быть жарко.

— Образцов! — закричал О. изо всех своих лейтенантских сил.

— Тут!

Майор одним прыжком оказался впереди, выставив перед собой дубину на манер финского ножа и прикрыв лейтенанта мощной русской спиной.

— Обнаружил чего? — отрывисто спросила спина.

— Ага, — просипел О. — Пингвины!