С террористами-джихадистами возникает необычное препятствие: мы абсолютно беззащитны перед сбитым с толку человеком, готовым убить десятки ни в чем не повинных людей без ущерба для себя, то есть не ставя шкуру на кон. В Северной Финикии салафиты терроризируют алавитов, надевая пояса шахидов и взрывая себя в общественных местах. Такого террориста почти невозможно обезвредить – он просто активирует пояс. Если убивать тех, кто выглядит как террорист, можно убить не того человека; если ничего не делать, террористы убьют очень многих, а этого мы допустить не можем. В результате есть случаи, когда обычные граждане окружают и «обнимают» тех, кто кажется террористом-самоубийцей, в местах, где взрыв будет наименее разрушителен. Это тоже борьба с шахидами.

Но если иные методы правосудия не работают, можно применять конкретные наказания против общины – при условии, что в их основе лежит не эмоциональная реакция, а ясно описанный метод правосудия, который обрел законную силу до совершения преступления и может устрашить будущих преступников. Того, кто жертвует собой ради выгод своего коллектива, требуется удержать от злодеяния, и, если нет других методов, нужно ставить чью-то шкуру на кон. Чья она должна быть – ясно: того самого коллектива.

Нам остался единственный способ контролировать шахидов: следует убедить их в том, что взорвать себя – не худший вариант для них и вообще не конец истории. Если возложить на их семьи и на любимых финансовые обязательства – немцы до сих пор платят за военные преступления, – моментально окажется, что действия террориста чреваты последствиями. Наказание нужно тщательно продумать, чтобы оно действительно расхолаживало преступника и не делало его героем, а его родных – мучениками.

И все-таки меня подташнивает при мысли о переносе вины за преступление с индивида на коллектив. А вот не позволить семьям террористов извлекать из их преступлений пользу, кажется, можно вполне. Многие террористические группы вознаграждают семьи погибших шахидов, однако эту практику можно прекратить без какой-либо этической дилеммы.

В этих двух главах мы изучили плюсы и минусы зависимости и увидели, как шкура на кону ограничивает нашу свободу. Теперь давайте взглянем на трепет (правильного типа) от принятия риска.

Как-то раз на званом обеде я сидел за большим круглым столом рядом с учтивым парнем по имени Дэвид. Обед давал физик Эдгар К., дело было в нью-йоркском литературном клубе, к которому он принадлежал; почти все члены этого клуба (но не Дэвид) одеваются так, будто читают Борхеса и Пруста, или хотят, чтобы все думали, что они читают Борхеса и Пруста, или любят тусоваться с читателями Борхеса и Пруста (вельвет, аскот, замшевые туфли или просто деловой костюм). Что до Дэвида, он был одет как человек, не имеющий ни малейшего представления о том, что люди, читающие Борхеса и Пруста, должны одеваться особенным образом. В какой-то момент Дэвид неожиданно достал нож для колки льда и воткнул его себе в руку. Я понятия не имел, чем он зарабатывает на жизнь, и не знал, что фокусы – побочное хобби Эдгара. Оказалось, что Дэвид – фокусник (его зовут Дэвид Блейн), притом очень знаменитый.