Когда в жизни появился риск, во мне вдруг проснулся второй мозг, так что я мог без усилий анализировать и учитывать вероятности сложных последовательностей. Когда начинается пожар, мы бегаем быстрее, чем на любом соревновании. Когда едешь на лыжах вниз по склону, некоторые движения не требуют усилий. Потом наступал период бездеятельности – и я снова глупел. И это не все: у трейдеров математика должна идеально подходить к проблеме (у ученых не так, они создают теорию и лишь потом ищут ей применение); в ряде случаев нам приходилось изобретать модели с нуля, и мы не могли позволить себе ошибиться в уравнениях. Применять математику к практическим проблемам – занятие особенное: прежде чем писать уравнения, нужно как следует понять проблему.

Но если вы собрались с силами и, сделав невероятный рывок, подняли машину, чтобы спасти ребенка, эта сила останется с вами и после происшествия. В отличие от наркомана, теряющего изобретательность, вы сохраните все, что наработали, когда сконцентрировались в условиях риска. Вы можете утратить остроту восприятия, но того, чему вы научились, никто у вас не отнимет. Для меня это основная причина воевать с традиционной системой образования, созданной ботанами для ботанов. Многие дети научились бы любить математику, если бы это было важно, – и, что важнее, научились бы инстинктивно чуять злоупотребление математикой.

Есть два способа уберечь граждан от крупных хищников, скажем, больших могущественных корпораций. Первый – ввести регуляции. Они ограничат свободу индивида, мало того, они выпустят на свободу новых хищников – на этот раз в виде государства, его агентов и их присных. Хуже того, те, у кого есть хороший юрист, обойдут регуляции (или, как мы увидим, объявят во всеуслышание, что нанимают бывших регуляторов и щедро им платят; тем самым нынешние власти получат сигнал о потенциальных взятках). И конечно, однажды введенные регуляции никто не отменит: даже если они окажутся абсурдными, политики сложат руки под давлением тех, кому регуляции выгодны. Так как регуляции склонны накапливаться, вскоре мы запутаемся в паутине правил, которые душат бизнес. И жизнь, кстати, тоже.

Ибо всегда найдутся паразиты, которые на регуляциях наживаются, и всегда будут ситуации, в которых бизнесмен использует власти, чтобы получить прибыль, часто путем защитных регуляций и франшиз. Этот механизм называется «регуляторный захват», и он сводит на нет саму цель регуляций.

Другое решение – поставить в сделках свою шкуру на кон в форме правовой ответственности, а также возможности подать иск. Англосаксонский мир традиционно склонялся к законотворчеству, не к регуляциям: если ты мне навредишь, я тебя засужу. Результат – сложное, гибкое и сбалансированное прецедентное право, создававшееся снизу вверх, методом проб и ошибок. Взаимодействуя, люди почти всегда предпочитают договариваться (как предписывается контрактом) на одной из площадок Содружества (бывших территорий под властью Великобритании): в Гонконге или Сингапуре в Азии, в Лондоне или Нью-Йорке на Западе. Прецедентное право отдает первенство духу, в то время как регуляции, будучи жесткими, – это буква.