Только тут я догадался, что эти люди обманули меня и что мама ничего не изобрела, а просто так, пугала меня своей ненастоящей трубой, и я, как доверчивый дурачок, верил ей и боялся, и вел себя как приличный отличник. И от этого всего я так обиделся на весь свет, и на маму, и на папу, и на все эти дела, что я выбежал сразу во двор как угорелый и затеял там великую срочную драку с Костиком, и с Андрюшкой, и с Аленкой. И хотя они втроем прекрасно меня отлупили, все равно настроение у меня было отличное, и после драки мы все вчетвером лазали на чердак и на крышу, а потом карабкались на деревья, а потом спустились в подвал, в котельную, в самый уголь, и извозились там просто до умопомрачения. И все это время я чувствовал, что у меня словно камень с души свалился. И хорошо было, и свободно на душе, и легко, и весело, как на Первое мая.
Дядя Павел истопник
Когда Мария Петровна вбежала к нам в комнату, ее просто нельзя было узнать. Она была вся красная, как Синьор Помидор. Она задыхалась. У нее был такой вид, как будто она вся кипит, как суп в кастрюльке. Она, когда к нам вомчалась, сразу крикнула:
– Ну и дела! – И грохнулась на тахту.
Я сказал:
– Здравствуйте, Мария Петровна!
Она ответила:
– Да, да.
– Что с вами? – спросила мама. – На вас лица нет!
– Можете себе представить? Ремонт! – воскликнула Мария Петровна и уставилась на маму. Она чуть не плакала.
Мама смотрела на Марию Петровну, Мария Петровна на маму, я смотрел на них обеих. Наконец мама осторожно спросила:
– Где… ремонт?
– У нас! – сказала Мария Петровна. ~ Весь дом ремонтируют! Крыши, видите ли, у них протекают, вот они их и ремонтируют.
– Ну и прекрасно, – сказала мама, – очень даже хорошо!
– Весь дом в лесах, – с отчаянием сказала Мария Петровна, – весь дом в лесах, и мой балкон тоже в лесах. Его забили! Дверь заколотили! Это ведь не на день, не на два, это не меньше чем на месяца на три! Обалдели совсем! Ужас!
– А почему же ужас? – сказала мама. – Видно, так нужно!
– Да? – снова крикнула Мария Петровна. – По-вашему, так нужно? А куда же, с позволения сказать, мой Мопся будет ходить гулять? А? Мой Мопся уже пять лет ходит гулять на балкон! Он уже привык гулять на балконе!
– Переживет ваш Мопся, – весело сказала мама, – тут людям ремонт делают, у них будут сухие потолки, что же, из-за вашей собаки им весь век промокать?
– Не мое дело! – огрызнулась Мария Петровна. – И пусть промокают, если у нас такое домоуправление…
Она никак не могла успокоиться и кипела еще больше, было похоже, что она прямо перекипает, и с нее вот-вот соскочит крышка, и суп польется через край.
– Из-за собаки! – повторяла она. – Да мой Мопся умнее и благороднее всякого человека! Он умеет служить на задних лапках, он танцует краковяк, я его из тарелки кормлю. Вы понимаете, что это значит?
– Интересы людей выше всего на свете! – сказала мама тихо.
Но Мария Петровна не обратила на маму никакого внимания.
– Я на них найду управу, – пригрозила она, – я буду жаловаться в Моссовет!
Мама промолчала. Она, наверно, не хотела ссориться с Марией Петровной, ей трудно было слушать, как та вопит визгливым голосом. Мария Петровна, не дождавшись маминого ответа, успокоилась немного и стала рыться в своей громадной сумке.