— Муса! Муса? Ты где, сын шайтана?

Бухнуло несколько выстрелов, яростно завизжали степняки, и конь вдруг рванул через огород, выбрасывая из-под копыт комья жирной земли. С ходу перелетел через плетень и понесся в степь, унося вцепившуюся в гриву Анастасию прочь от городка.

Ветер свистел в ушах, трепал разорванный подол сарафана. Занемели пальцы, вцепившиеся в поводья и жесткую гриву скакуна, сбился на спину покрывавший голову платок. Спасение казалось уже таким близким, и тут девушка увидела нескольких конных, торопливо скакавших ей наперерез. Прежде чем налететь на городок, татары окружили его цепью застав, чтобы никто не мог выскользнуть.

Один из людоловов привстал на стременах и начал раскручивать над головой аркан. Настя сжалась в комок и сумела уклониться: не захлестнув ее, петля скользнула мимо и упала на землю. Но тут же другая петля затянулась на шее коня, заставив его развернуться боком и остановиться. Не удержавшись в седле, девушка перелетела через лошадиную голову.

Не чувствуя боли, она вскочила, но рядом уже оказался черноусый татарин на соловом жеребце. Легко наклонившись, он ловко поймал Анастасию за длинную косу и безжалостно рванул, прижав к остро пахнувшему потом боку своего жеребца.

— Якши! — весело засмеялся он, заглянув в лицо пленницы. — Чок якши! Хорош девка!

— Богатый товар, Буга, — завистливо процедил другой степняк. Спешившись, он сноровисто связал Насте руки и ноги. Потом помог черноусому бросить ее поперек седла. — Ты возьмешь за девушку большие деньги… если ее не заберет себе мурза!

— Я вымажу ей лицо грязью, а волосы покрою платком, — быстро решил Буга. — А ты держи язык за зубами! Тогда получишь долю.

— Договорились, — согласился завистник. — Не забудь своего обещания!

— Шелк крепок в узде, а мужчина в слове, — метнув на него недобрый взгляд, ответил пословицей Буга…

Дальнейшее Анастасия вспоминала потом как смутный горячечный бред, когда трясет тебя жестокая лихоманка-болезнь, и не можешь понять, что происходит вокруг. Застилает глаза туман беспамятства, выплывают из него чьи-то лица, что-то тебе говорят, а ты бредешь, как призрак, по дороге страданий, неся в измученном теле оглохшую и ослепшую от горя душу.

Сначала татары гнали полон пешком под палящим степным солнцем. Люди страдали от жажды, зноя и неизвестности. Потом налетели конные и начали сортировать пленников, как скот, отгоняя часть на левую сторону шляха. Вдруг появился черноусый Буга, посадил Анастасию на заводную лошадь и умчался. Рядом скакали другие всадники, гоня заводных лошадей. На коротких привалах Буга насильно кормил ее, разжимая стиснутые зубы ножом и впихивая в рот куски вяленого мяса. Если не ела, сердился и грозил тяжелой плетью, но ни разу не ударил, сберегая дорогой живой товар. И вновь бешеная скачка, дробный стук копыт и тонкая серая пыль, оседавшая на волосах, одежде, потном теле. Сколько это продолжалось: день, два, три? Девушка потеряла счет времени. Она хотела одного — умереть!

Наконец прибыли в большой аул, и Буга отдал пленницу в руки старух, поджидавших его у ворот дома. Анастасию повели в баню, содрали покрытую пылью одежду, вымыли, выбрили все волосы на теле, заплели косу и накинули на плечи старый халат. К ногам бросили стоптанные туфли без каблуков. Привели в каморку и поставили перед девушкой чашку с остро пахнувшей похлебкой.