Вот только когда я уже закончила с уборкой офиса, снова случилось необъяснимое происшествие. Уже очень поздно раздался звонок с незнакомого номера и приглушенный шепот:

– Люба? А если мы в кино в субботу вместе сходим? – я сразу узнала Татьяну по голосу. – И это, слушай… мне почему-то стало легче. Выговорилась, наверное, вот и полегчало.

– Это от супа, – утвердила я. – Лекарство от всех болезней. Пойдем тогда в кино, Танюх, раз приглашаешь.

Собой я могла гордиться. Даже если завтра эта лучшая представительница рода человеческого меня снова быдлом обзовет, то это ее трудности, а я делаю все возможное. Пусть и через силу. Означает это, что вся чернота внутри меня не имеет никакого значения в сравнении с моими текущими решениями. Но все-таки странно… Что там вообще в офисе происходит? Ведь я работала секретарем пять дней и вообще не страдала. Не могу сказать, что там требуется что-то невообразимое, способное пошатнуть человеку разум. Григорий Алексеевич – персона непростая, энергозатратная, напыщенная и антигуманная, почему я от его ухаживаний и открестилась, но ничего такого в нем нет, чтобы его каким-то монстром провозглашать. И как же собрать все тихие позывы интуиции, чтобы они хоть к какому-то выводу привели?

Вот только выходные мы провели не по намеченному плану. Вначале решили посетить кафе, поскольку выбрались намного раньше начала сеанса. И там я осторожно интересовалась самочувствием Татьяны:

– Ты выспалась? Не было больше провалов?

– Да откуда же мне знать? – она ответила сначала резко, а потом сбавила тон: – Но я хорошенько подумала о происходящем. Сейчас расскажу – а ты выслушай, если есть такое желание.

Я развела руками:

– Для того я и здесь. Вещай.

Красавица наклонилась вперед, как если бы опасалась быть услышанной кем-то еще или собиралась выдавать мне коммерческие тайны – мне-то! Я сама в курсе всех коммерческих тайн мармеладной фабрики.

– Люба, – она говорила теперь медленно и выверенно. – Я все еще считаю, что у нас с тобой нет ничего общего. Сама посуди – кто ты и кто я?..

– А, так ты об этом поговорить хотела? – разочаровалась я.

– Нет! – она вскинула ладонь. – Говорю же – послушай и попытайся понять. Мы с тобой из абсолютно разных кругов, твоя работа во мне вызывает только брезгливость – на такое мог пойти лишь человек вообще без чувства самоуважения. Но! – она перебила очередную мою возмущенную реплику. – Но я выросла в состоятельной и интеллигентной семье, меня с детства обучали дипломатии – то есть не озвучивать все свои мысли, с кем бы мне ни пришлось общаться. Но я говорила тебе дикие, антидипломатические слова. Видела, что ты искренне пытаешься помочь, что вообще не обязана была мне помогать, однако говорила их. Не знаю, как объяснить, но для меня это ненормально! Противоречит всему моему воспитанию, понимаешь? Но осознала я это уже после твоего ухода – меня будто от твоей незамутненной простоты отпустило… И вспомнилось, как я училась с простыми ребятами – да, иногда считала их недостаточно статусными, но это никогда не мешало спокойно с ними общаться!