Они пошли обратно.

– Слушай, коммунарий, а кто она вообще такая? – тихо спросил прапорщик.

– Ясно кто – черт в юбке. Ты, ваше благородие, как хочешь, а я шмотки отдам и сматываюсь. Она очухается – задавит. За карабин брошенный. Ну, или еще за что.

Прапорщик промолчал.

Катя сидела, опираясь спиной о ствол дуба. Мальчик экономно смачивал клок ткани спиртным, протирал лоб девушки. Катя шипела и плевалась короткими, непонятными отроку словами.

– Кость цела, – прошептал мальчик.

– Да? А будто голые извилины протираешь. Чтоб он сдох, этот Шустов. Клопомор проклятый. Шрам большой останется, а? Зашить бы.

– Я могу свести края. Почти незаметно будет.

– Ох, бля… ты что, хирург пластический, что ли? Спроси у этих ослов иголку с ниткой. Может у твоей святой курицы найдется? Вот срань, жжет-то как.

– Нет у них иголок, – мальчик смотрел в страшное, черное от полузапекшейся крови лицо девушки. След сабельного клинка рассекал левую часть лба, разделял бровь надвое, левый глаз был едва виден. – Вы не беспокойтесь, я немного целительству учился. Хуже не будет.

– Это уж точно. Валяй, кожу расправь, еще раз промой и забинтуй. По возможности, аккуратнее.

Катя жевала толстый рукав пиджака, боль прошивала голову насквозь. Руки у мальчишки были просто ледяные, боль даже слегка отступала, тут же вгрызясь снова.

– Всё, – сказал мальчик, обтирая ладони о штаны.

– Мерси, – Катя судорожно хватала ртом воздух. – Молодец. Доктором вырастешь, – она дрожащими пальцами пощупала повязку на лбу. – Правда, молодец. Тебя как зовут?

– Прот.

– А?

– Прот. Фамилия – Павлович, – отчетливо, по слогам, сказал мальчик.

– Понятно. Значит, первый[9] из Павловичей? Удружили тебе.

– Греческий разумеете? – мальчик не слишком удивился.

– Слегка понимаю. Скажи, Прот, зачем эта свора вас отлавливала?

– Не знаю.

– Врешь. Ты мальчик умный. Скажи лучше сам.

– Истинно говорю – не знаю. Догадки есть. Только я вам потом скажу. Вам, Екатерина, сейчас отдохнуть нужно.

– Говори сейчас. Я непонятного не люблю, – глаза Кати закрывались. – Ты кто, Прот?

– Я объясню. Позже, – мальчик взял ее за запястье. Пальцы у него были совсем холодные, покойницкие. – Крови из вас много вышло. Отдохните.

– Пусть эти охраняют, – пробормотала Катя. – Скажи – урою, если что…

– Скажу. Вы…

Катя поплыла, еще смотревший на мир глаз неудержимо закрывался. Девушка обмякла.

Украина для украинцев! Отже, вигонь звидусиль з Украини чужинцив-гнобителив.

Михновский Н.И. Десять заповедей Украинской народной партии

Согласно новым исследованиям, сегодня самыми распространенными заболеваниями стали психические и умственные расстройства.

Журнал «Медицинский вестник Австралии». Мельбурн. 1921 г. (К)

Бок толкнуло болью еще раз, но Катя очнуться никак не могла.

– Сдохла, чи що? – Голос был озадаченный, шепелявый.

– Та не возися, на шию наступи, нехай гадюка додохне, – посоветовал голос побасистее.

– От, заворушилась, – удивился шепелявый.

Катя с трудом села. Голова неудержимо кружилась. Правый глаз неохотно приоткрылся, девушка дрогнула от боли в спекшемся лице. Попробовала тронуть щеку, пальцы сами собой отдернулись – сплошная корка.