Неведомая сила подняла меня в воздух, и я очутился на какой-то жёсткой лежанке.

Зажёгся свет — бледный и тусклый, и перед глазами моими вновь появилось лицо прекрасной незнакомки. Теперь оно казалось зловещим и пугающим. Взор её был пуст. Я ещё раз подумал о том, что девица эта — не человек. У людей не бывает такого пустого бессмысленного взгляда.

— Кровь Чёрного Бога, — повторила незнакомка. — Прими её. Она дарует тебе силу, дарует жизнь и свободу. Она — всё. Она — свет и тьма. Пусть твоё сердце бьётся снова. Ты не останешься в этом ужасном Сне. Ты должен выбраться.

Я ощутил, как в грудь мою вонзилась игла, она проникла в самое сердце, и тепло разлилось телу, а боль, что кусалась и жгла раскалёнными щипцами, постепенно угасала. Избавившись от неё, я ощутил ни с чем несравнимым блаженством.

— Я не смогу сопровождать тебя, я сожалею об этом, но ты найдёшь путь — я верю, — произнеся это, девушка поцеловала меня. Мне показалось, что к моим губам приложили лёд. — Торопись. Сон утрачивает постоянство.

Я снова провалился во мрак.

Когда я очнулся, кажется, был день. Тусклый свет наполнял помещение, надо мной чернел дощатый потолок. Боли я больше не чувствовал. Неосознанно я дёрнул головой, желая осмотреться. Голова с лёгкостью повернулась. Я был в восторге. Я мог двигаться! Руки и ноги я тоже ощущал, даже пошевелить ими мог. Не медля ни минуты, я поднялся и сел, оглядываясь по сторонам.

Я находился в тесной комнатке с маленьким окошком, сквозь которое струился серый свет пасмурного дня. Я сидел на деревянной лежанке, вокруг была мебель — старая, почерневшая от времени и сырости. От неё-то, по-видимому, и шёл столь специфический гнилостный запах, который до сих пор резал ноздри. Обстановка не походила на убранство современного жилища.

Полы были деревянные, а вот стены оказались сложены из грубо отёсанного камня. «Средневековье какое-то», — пронеслась мысль. И правда, создавалось ощущение, словно дом этот построен примерно в то время.

Но ещё больше я удивился, когда осмотрел себя. На мне был надет длинный, до колен, чёрный кафтан из плотного сукна, а если говорить точнее — жюстокор, какие носили в восемнадцатом веке. Он имел меховую подкладку, широкие обшлага и вышивку по бортам. Под жюстокором — бордовый камзол, подпоясанный кожаным ремнём, а на ногах — короткие чуть ниже колен штаны и высокие, мягкие ботфорты. На шее — чёрный батистовый платок. Руки оказались облачены в перчатки с крагами. Сняв одну из них, я не поверил собственным глазам. Рука была не моя: элегантная холёная ручка принадлежала совсем молодому человеку. Я ощупал лицо — тоже не моё: как будто черты тоньше, и щетина куда-то пропала.

Меня бросило в жар. Я огляделся в поисках зеркала, но его не нашёл. Случилось нечто невообразимое, и я ничего не понимал. Я не был собой! То ли мне это снится, то ли моё сознание каким-то неведомым образом перенеслось в тело совсем другого человека. Я всегда относился скептически к мистике, а тут — сплошные чудеса. С ума бы не сойти. Или я уже сошёл, и теперь мерещится всякое? Может, я на самом деле в палате, а девица та — медсестра, которая мне вколола успокоительное, а мой мозг повредился и вместо того, чтобы отображать реальность, выдаёт какую-то ахинею?