— Постой! А когда ты видел эти бумаги о разводе?

— Сегодня днем, пока ты брился. Я оставил досье на твоем письменном столе. Видишь, сколько ты теряешь из-за своего чистоплюйства!

— Я думал провести вечер с Ким, — ответил Джордж и снова бросил на Гарри выразительный взгляд. — А знаешь, держу пари, что, если завтра ты вернешься в Фармингдейл и предложишь миссис Ламонт свое мужественное плечо, чтобы она могла на нем всласть поплакать…

Гарри покачал головой.

— Не начинай все сначала.

— Отчего головная боль? Двое совершеннолетних людей готовы проявить взаимопонимание и отправляются вместе пообедать, поболтать на интеллектуальные темы…

— На интеллектуальные темы? — рассмеялся Гарри, — Она что, по-твоему, выпускница Гарварда? По правде говоря, я готов поспорить на круглую сумму, что ей большого труда стоило научиться печатать.

— Но ты ведь только что сказал, что она неглупа, — заметил Джордж.

— Может быть, чуть умнее, чем выглядит, а это не так уж много. Готов об заклад побиться, что под этим платьем, сшитым на заказ, под пятью слоями тона, покрывающими ее лицо, нет ровным счетом ничего — пусто!

— В таком случае стоит ли себя утруждать и пытаться проникнуть глубже? Разве недостаточно тела? — рассмеялся Джордж. — Господи, Гарри! На первом месте должно быть то, что важно.

К четырем часам утра бригада экстренной помощи закончила работу с окнами в доме Алессандры и вместе с патрульной полицейской машиной наконец уехала.

Тогда Алессандра вошла в гараж и принялась рыться в поисках жаровни для барбекю, которую Гриффин в октябре убрал туда на зиму. Это было шесть месяцев назад, когда-то в другой жизни.

Она так долго и истово старалась быть приятной сначала своим родителям, потом мужу, за которого вышла слишком молодой, старалась быть точно такой, какой они хотели ее видеть, вне зависимости от собственных вкусов, потребностей и желаний…

Теперь ее родители покоились с миром и Гриффина тоже не стало, а она свободно дрейфует по житейскому морю, но из страха перед ужасной неопределенностью продолжает жить по-прежнему. К нынешнему состоянию еще следовало привыкнуть — ведь никто не объяснил ей, что делать дальше. У нее не было никаких желаний, не было жестких жизненных правил. Со стороны ее прежняя жизнь могла показаться верхом благополучия, но на самом деле ей приходилось смиряться и постоянно вр веем себя ограничивать. Зато теперь впервые в жизни она могла делать все просто потому, что хотела этого.

Алессандра достала жаровню и заботливо запечатанный Гриффином мешок с древесным углем. А еще рядом с мешком ей посчастливилось найти нечто чрезвычайно нужное.

Она взяла сосуд с жидкостью для заправки зажигалок, отнесла на кухню, зажгла фонарь на заднем крыльце и вышла в темноту. Легкие сразу наполнились холодным весенним воздухом. В саду начинали распускаться цветы. Деревья опушились молодыми свежими листочками, которые казались блестящими и глянцевыми.

Азалия, та самая азалия Гриффина, что росла прямо у крыльца, ведущего к террасе, была покрыта маленькими розовыми бутонами.

Алессандра сжала пластиковый контейнер, зажгла спичку и постояла в предрассветном сумраке, глядя, как горит азалия Гриффина.