Некоторые террористы были в масках, иные считали это излишним. По их команде заложники зашторили окна, и мы двинулись в путь. Мы медленно проезжали мимо спецназовцев с направленными на нас автоматами и буденновцев, выкрикивавших ругательства и проклятия чеченцам. Шамиль сидел к нам полубоком и, казалось, совершенно не обращал внимания на людей за стеклом. Спустя полчаса мы выехали из города и взяли курс на осетинский Моздок. По моим расчетам где-то в районе Грозного мы должны были быть часов через шесть-семь. Однако ехали мы около полутора суток.

С самого начала пути колонну сопровождали два или три боевых вертолета, которые барражировали над автобусами, меняя высоту с каждым заходом – то на бреющей прямо над колонной, то рисуя круги на высоте птичьего полета. Спустя несколько часов один из них неожиданно сел впереди колонны у кромки леса. Басаев приказал задернуть занавески и всем оставаться на своих местах. Сергей, приподнявшись с сиденья, воскликнул: «Все, …ц, приехали!» Это был самый страшный момент пути. Я думал, что сейчас из вертолета выскочат головорезы, из-за деревьев начнут стрелять по нам прямой наводкой, а вертолеты запустят сверху ракеты. «Снимай!» – закричал я Сергею и подтолкнул его ближе к выходу.

Наш автобус был вторым в колонне, и из первого остановившегося автобуса к Шамилю подбежали двое боевиков с автоматами на изготовке и капитан-дэпээсник из головной машины милицейского сопровождения. Тут же из вертолета выпрыгнули двое военных и быстрым шагом направились к помощнику Басаева по кличке Маленький Асланбек, который поджидал их в окружении нескольких подручных. Военные вручили ему лист бумаги и, объяснившись с помощью рубленых жестов, вернулись к вертолету. Мы поняли, что ничего страшного вроде не происходит и тревожное внутреннее напряжение резко спало. Оказалось, что это был от руки написанный приказ командующего федеральными силами в Чечне генерала Анатолия Куликова с требованием изменить маршрут и ехать не через Осетию, а через Дагестан. Басаев занервничал. Вокруг него крутились несколько боевиков и говорили что-то про Моздок. После недолгого замешательства чеченцы поняли, что у них нет выбора, кроме как подчиниться. Когда колонна развернулась, я спросил у Басаева, что происходит.

– Воистину, в этой России никогда не будет порядка: каждый подчиненный сам себе начальник! – После этого обобщенного восклицания Басаев сказал, что среди заложников нашелся водитель-чеченец, который хорошо знает местные дороги, и он покажет, как по степным дорогам выехать на Дагестан. Но все было не так просто. Часа через три сопровождавшему нас капитану передали по рации с вертолета, чтобы мы свернули с асфальта на грунтовую дорогу. Этот приказ еще больше не понравился Басаеву, хотя внешне он казался совершенно спокойным, не рвал и не метал. Он сидел на своем месте с автоматом на коленях и невозмутимо следил за дорогой. Его спокойствие заражало нас, и временами казалось, что мы просто случайно оказались попутчиками в одном автобусе, следующем по привычному маршруту из пункта А в пункт Б. Это ощущение подкреплялось сдержанным и совершенно хладнокровным поведением водителя нашего автобуса. Он, как с напарником, без всякого намека на заискивание и страх с достоинством перекидывался какими-то фразами с сидевшим рядом Басаевым. Вначале я присматривался к главарю и старался подобрать момент, чтобы заговорить с ним. Но на мою попытку завязать с ним разговор он коротко ответил «потом», и я уже не стал его доставать.