Francesco Rubinato

Итальянцы, больше похожие на балканских цыган, юркие, как блохи, в шейных платках с видами озера Атабаска, преувеличенно жестикулирующие, с нечищенными ботинками, но безупречными манжетами и такими же безупречными медальонами в форме безупречного сердца Богородицы, неизвестно, переспала ли Лора с кем-нибудь из них или ей хватило карабинера во франкфуртском аэропорту. О выставке канцелярских принадлежностей писала она, никакого противоречия со специальностью ресторанного критика, милый, эти ручки, эти чернильницы так совершенны, что их хочется сожрать – живьем, не разделывая, без соусов и приправ.

Ручки совершенны, перьевые ручки ручной работы, красного дерева, с металлическими вставками, повторяющими детали барельефов собора Святого Петра, чернильницы – и есть собор Святого Петра в миниатюре, остается лишь обмакнуть перо в чернильницу и написать:

ВСЕ КОНЧЕНО.

Лорина рука в моем паху – вот причина всех несчастий. Лорина рука – ив какую-то секунду я потерял контроль над собой, «Галантец» дернулся вправо, ничего страшного не произошло бы, не окажись тип именно в том месте, куда дернулся «Галантец»… Она подставила меня, сука! Невинная просьба сменить ее за рулем, хотя бы на час, что-то я совсем рублюсь, милый, ехать вдвоем – отличная идея, ты был прав, Лора солгала мне. Гораздо более изощренно, чем обычно лжет своим любовникам, любовницам и тамагочи – по поводу исключительности ливанской кухни и утонченности жарки креветок в панцирях. Далеко идущий умысел Лоры – показать мне мою собственную ничтожность, она не только мечтала о Тинатин, она мечтала рассказать ей, какое я похотливое животное. И как я, думая об одной, трахаю совсем другую, «ЖЖ»-феминистки будут обсасывать это драматическое событие целую декаду, в стихах и прозе, с обильным использованием ненормативной лексики. Возможно, даже откроют тему на каком-нибудь ублюдочном суфражистском форуме, «ниибацца, какую актуальную»:

«8 с половиной причин почему мы их терпеть не можем»,

– и воткнут ее между двумя другими темами:

«Наши люди в баскской сепаратистской группировке „ЭТА“,

«Все, что напрямую не касается секса, но нам интересно».

Мне насрать на 8 с половиной причин, они неважны, важна только одна – Лорина рука в моем паху.

Пожалуй, Лора ненавидит меня больше, чем я мог предположить.

Эту ненависть я ощущаю даже сейчас, когда мы оба сидим в машине, в двадцати метрах от сбитого мной типа. Неизвестно, поднимал ли он руку, чтобы остановить нас, или просто вышел из своего джипа, чтобы отлить, мы никогда не узнаем об этом.

Он мертв. Мы влипли. Все кончено – вот это я знаю точно.

Удар не был сокрушительным, скорее – мягким, глухим, я даже не успел сообразить, что произошло, не успел сбросить газ, а Лора не успела вынуть руку у меня из штанов. Тормозной путь выдаст нас с головой, в последний раз, когда я смотрел на спидометр, он показывал 140, даже странно, что я со своим младенческим опытом вождения мог развить такую скорость.

Сто сорок. Никаких шансов.

– Убери руку, – говорю я Лоре, когда «Галантец» наконец останавливается.