– Хуйня какая-то, – в сердцах бросаю я.

– Еще какая! – весело соглашается соплячка. – У тебя нет выхода. Будь моим дружком. На сегодняшний день. На сегодняшний вечер. Много времени это не займет. Обещаю. Ну что, по рукам?

Узкая ладонь соплячки находит мою ладонь. Узкая ладонь соплячки горит. Я и сам горю. Синим пламенем. Поездка в Стокгольм, а вместе с ней и новая жизнь началась совсем не так, как я планировал. Но разве я вообще планировал ее? Плыви по течению, безумный Макс. Забрось руки за голову и плыви по течению. Ничего другого тебе не остается.

Вторую ладонь соплячки (такую же узкую, украшенную такими же цыпками и такими же кошачьими царапинами) я как-то выпустил из виду.

Зря.

Теперь в ней… о, черт!., теперь в ней зажаты мои документы. Или часть документов: я вижу свой заграничный паспорт. Этого вполне достаточно. Соплячка лыбится и лыбится. Как ей удалось вытащить паспорт – неизвестно.

«Beware pickpockets and lonely women».

«Остерегайтесь карманных воров и одиноких женщин», на женщину соплячка не тянет никак.

– Вот видишь! – торжествует соплячка. – У тебя нет выхода. Ну, пожалуйста!.. А я верну тебе паспорт. Обещаю. Как тебя зовут? А-а, неважно… Я буду звать тебя Дэном. Дэн. Дэн-Дэн-Дэн! По-моему, здорово, а?

«Дэн-Дэн-Дэн» в устах соплячки звучит как «Дон-Дон-Дон», или «Дин-Дин-Дин», или «Дзы-ынь-Дзынь-Дзынь», все это похоже на перезвон рождественских колокольчиков. Вместо жестяных языков у колокольчиков языки мертвой Лоры и мертвой Август, а под елку можно усадить плюшевую Билли. Она симпатичнее плюшевой Масяни. Гораздо симпатичнее.

– Дэн! Ты-Дэн. Хорошо запомнил?

– Почему Дэн?

– Это имя не нравится моей мамахен. Она его просто ненавидит.

«Просто» в устах соплячки звучит как «пр-р-р-р-ростоу», гроздья подросткового герпеса перезрели и вот-вот отвалятся, в уголках губ пенится слюна.

– Значит, твоя мамахен ненавидит имя Дэн, а ты… Ты ненавидишь свою мамахен. Так?

Йес! – Моя грошовая проницательность так радует соплячку, что она едва не хлопает в ладоши. – Ты прав! Ты прав! Дружок Дэн – умный парень! Я ненавижу свою мамахен, а она ненавидит имя Дэн. Всех злодеев в ее книгах зовут Дэнами. Всех маньяков.

– Твоя мать пишет книги?

– Ага. Она – сочинительница crimi. Она – писака!

– A crimi?..

– Crimi – это криминальные романы. Анна Брейнсдофер-Пайпер – автор криминальных романов. Никогда не слыхал?

– Нет.

– Ты не читаешь crimi?

– Нет.

– Может, все-таки перепихнемся?

– Нет.

– Брейнсдофер – фамилия ее первого мужа. Немца. Пайпер – фамилия ее второго мужа. Швейцарца. Оба уже умерли. И оба от сердечного приступа. Это она их угробила, я почти уверена. Угробила. Отравила.

– А Дэн?

– Я не знаю, кто такой Дэн. Но думаю, это тот, кого она когда-то любила. До немца и швейцарца. И до моего папаши-мудака. Предложение отсосать все еще в силе. Подумай как следует.

– Сколько тебе лет, прелестное дитя?

– Через полгода исполнится шестнадцать. А что? А как я выгляжу?

– Как мудачка.

– Ха-ха!..

Соплячка поднимается на цыпочки и целует меня в щеку, я же думаю лишь о том, как бы не подхватить герпес.