— У меня вопрос, Юрий Петрович.

— Задавай.

— Каковы должны быть мои отношения с князем Грековым, которого государь тоже посылает в Тверь?

— Да, я хотел сказать тебе об этом перед убытием дружины. Но коли ты спрашиваешь сейчас, то ответ мой будет таков: формально ты подчинен ему. На виду у тверских вельмож прилюдно оказывай ему должные почести. На самом же деле князь Греков, который вроде как станет руководить следствием, обязан выполнять твои указания. Естественно, если в этом будет необходимость. Он об этом знает. При нем будут три боярина. В суть ваших взаимоотношений они не посвящены. Я понятно объяснил?

— Понятно, Юрий Петрович. А ты что, желаешь проводить отряд?

— Да. Таково повеление государя. Хотя я и без того проводил бы вас. Ты должен после вечерней молитвы собрать дружину в известном уже тебе месте у села Воробьево. Оттуда поведешь ее к Твери. Путь ты вправе выбрать сам. Лишь бы как можно быстрее прибыть на место.

— Я все понял.

— Тогда до встречи у Воробьево.

— Да, после вечерней молитвы.

— Занимайся своими делами, князь. Царь очень надеется на тебя.

— Я оправдаю его доверие, — сказал Савельев, попрощался с собеседником и прошагал до Тайницкой башни.

Стража без лишних вопросов пропустила его в подземный ход. Вскоре он вышел к Москве-реке, к Петру Емельянову.

— Куда сейчас, князь? — спросил тот.

— Домой. Ты можешь быть свободен.

— Понял, — сказал Петр и передал поводья князю.

Савельев направился к подворью тестя.

Все семейство ждало его возвращения.

Как только он спрыгнул с коня, к нему подошла жена и спросила:

— Что случилось, Дмитрий?

— Ничего особенного, Ульяна. Но мне предстоит на какое-то время оставить тебя.

— Почему?

— Так надо. Давай не будем обсуждать этот вопрос.

Ульяна, конечно, обиделась, повернулась и ушла в дом.

Недовольство проявил и князь Остров. Однако узнав, что зять был у царя, он, как говорится, сменил гнев на милость. Боле того, тон его стал заискивающим.

— И что, ты вот так сидел рядом с самим царем? — спросил Степан Гордеевич.

— Да.

— И вы спокойно разговаривали?

— Да, именно так, — ответил Дмитрий, улыбнулся и добавил: — Государь наш Иван Васильевич вообще очень спокойный человек.

— Ну, конечно, это заметно, особенно когда он разносит бояр.

— Заметь, отец, зарвавшихся и проворовавшихся бояр.

— Ну да. И далече он послал тебя?

— Этого сказать не могу. Не положено.

— А когда выезжаешь?

— Нынче же и отправлюсь. Думаю, Ульяне следует перебраться к вам. Так куда надежнее будет.

— Я заберу дочь.

— Ну и хорошо. Пойду, поговорю с ней. Негоже нам расставаться в ссоре.

Дмитрий уладил все семейные дела и проехал к дому Бессонова. Там он приказал Гордею оповестить всех ратников особой дружины о срочном отъезде. Они должны были собраться у села Воробьево, в привычном месте, сразу же после вечерней молитвы, в полной готовности к длительному ночному переходу.

Бессонов хмыкнул и поинтересовался:

— Куда пойдем?

— В Тверь.

— Не особенно далеко. А что мы там делать будем?

— Все объясню на месте сбора. Выход тайный, как и вся наша поездка.

— Это уже привычно. Дозволь вопрос, князь?