— Марино не пострадал?

— У него только небольшой синяк. Но знаете, он всегда носит за поясом этот страшный пистолет, и все могло кончиться очень плохо. А он такой славный. Прямо не знаю, что бы со мной было, если бы не он.

— Где он сейчас?

— Спит, наверное, — ответила она. Я заметила, как искусно она уклонилась от прямого ответа. — Если вы объясните, как с вами связаться, я передам ему, чтобы он вам перезвонил.

— У него есть номер моего пейджера, — ответила я.

Молчание миссис Стайнер ясно говорило: она поняла, что я не доверяю ей.

— Ну да, конечно. Разумеется.

После нашего разговора я никак не могла уснуть и наконец набрала пейджер Марино. Через несколько минут телефон зазвонил, но не успела я дотянуться до него, как он тут же умолк. Я соединилась с портье.

— Вы переводили сейчас звонок в мой номер?

— Да, мэм. Видимо, на том конце повесили трубку.

— Не знаете, кто звонил?

— Нет, мэм. К сожалению, не имею ни малейшего понятия.

— Мужчина или женщина?

— Женщина. Спрашивала вас.

— Спасибо.

Стоило мне полностью осознать произошедшее, как сон у меня пропал окончательно. Я увидела Марино спящим в кровати Денизы. Срабатывает его пейджер, лежащий на тумбочке, и в темноте к нему тянется рука — ее рука. Миссис Стайнер видит высветившийся номер, идет в другую комнату и набирает его. Узнает, что звонили из отеля «Хайятт» в Ноксвилле, спрашивает меня, удостоверяется, что я действительно там. Портье переводит звонок в номер, но она кладет трубку. Ей не нужно было говорить со мной, она просто хотела узнать, где я нахожусь, и ей это удалось. Проклятие! От Блэк-Маунтин до Ноксвилла всего два часа езды. Ну не приедет же она сюда, успокаивала я себя, но мне никак не удавалось стряхнуть охватившую меня нервозность. Я сама боялась невольно закрадывавшихся в голову мыслей, которые уводили меня куда-то в темноту.

Едва рассвело, я снова взялась за телефон. Первым я набрала номер детектива Макки. Судя по его голосу, мой звонок вырвал его из крепкого сна.

— Это доктор Скарпетта. Извините, что так рано, — начала я.

— А… минутку. — Он откашлялся. — Доброе утро. Хорошо, что вы позвонили. У меня есть для вас информация.

— Чудесно, — с облегчением произнесла я. — Я как раз надеялась на это.

— Итак. Габаритные фонари вашего «мерседеса» изготовлены из метилакрилата — как и большинство сейчас, но нам удалось установить, что собранные вами фрагменты действительно подходят к разбитому габариту, который вы сняли с машины. Кроме того, на одном из осколков сохранился логотип, подтверждающий, что он принадлежал автомобилю этой марки.

— Отлично, — сказала я. — Все как мы и предполагали. А что насчет стекла от фар?

— Тут дело обстояло сложнее, но нам повезло. Мы проанализировали осколки и по коэффициенту преломления, плотности, форме, логотипу и так далее установили, что они принадлежат «Тойоте-инфинити J30». Таким образом сузилось и количество вариантов с краской. Выяснилось, что среди таких моделей есть одна бледно-зеленого окраса под названием «бамбуковый туман». Одним словом, доктор Скарпетта, в ваш «мерседес» въехала «Инфинити-J30» выпуска девяносто третьего года, оттенка «бамбуковый туман».