Совсем юный гусёнок ещё не мог разобраться в сложных вещах. Он не понимал, что такое электроника, батарейки, механизмы. Ему гораздо ближе и понятнее было всё природное: остров, лес, семья.

Семья. От этого слова гусёнку вдруг стало не по себе.

— Ты на самом деле не моя родная мама, да?

— Мамы бывают разные, — ответила Роз. — Одни всю жизнь заботятся о детях. Другие откладывают яйца и тут же про них забывают. А есть и такие, кто растит чужих детей. Я стараюсь быть тебе хорошей матерью, но я не твоя родная мама. Это правда.

— А ты знаешь, что случилось с моей настоящей мамой?

Роз рассказала Красноклювику про тот злополучный весенний день: про камнепад, после которого уцелело одно-единственное яйцо. Про то, как она сделала гнёздышко и унесла яйцо с собой, а потом оберегала его, пока не вылупился птенец. Красноклювик внимательно дослушал историю до самого конца.

— Может, мне больше не называть тебя мамой? — тихо спросил он.

— Я всё равно буду заботиться о тебе, как мать. Называй как хочешь, — ответила Роз.

— Тогда я всё равно буду звать тебя мамой.

— Тогда я всё равно буду звать тебя сыном.

— Мы странная семья, да? — сказал Красноклювик и улыбнулся. — Но мне вроде нравится.

— Мне тоже, — сказала Роз.

Должно быть, тяжело, когда твоя мама — робот. Я думаю, что тяжелее всего Красноклювику было из-за того, что он ничего не знал о Роз. Откуда она взялась? Каково это — быть роботом? Всегда ли она будет рядом?

Эти вопросы без конца крутились у гусёнка в голове. Он очень любил маму, но в то же время чувствовал себя обманутым и злился. Наверное, тебе тоже знакомо это чувство. Роз догадывалась, что сыну нелегко, поэтому часто и подолгу разговаривала с ним про семью, про гусей и про роботов.

— А на острове есть ещё роботы? — спросил гусёнок однажды. Он сидел рядом с матерью в саду, но теперь встал и глядел ей прямо в глаза.

— Да, есть и другие, — ответила Роз. — Но они в нерабочем состоянии.

— Как это?

— Они вышли из строя, сломались. Для робота выйти из строя — это как умереть.

— А где эти роботы?

— На северном берегу.

— Я хочу посмотреть!

— Лучше не надо.

— Почему?

— Ты ещё маленький. Тебе рано смотреть на сломанных роботов. Я отведу тебя к ним, когда станешь постарше.

— Мама, я уже не маленький! — Красноклювик поднялся на цыпочки и выпятил грудку. — Мне целых четыре месяца!

— Прости, — возразила Роз, — но пока тебе туда нельзя.

Красноклювик возмущённо топнул лапкой и пропищал:

— Это нечестно.

— Мы сходим туда, когда ты подрастёшь. Я обещаю, — сказала ему мать.

— Но я хочу сейчас!

— Успокойся, пожалуйста.

— Ты даже летать не умеешь! Вот я сейчас улечу, и ты меня не остановишь!

Роз поднялась на ноги, и её длинная тень упала на сына. Гусёнок уже сам не понимал, что чувствует. Впервые в жизни он испугался собственной матери. В полной растерянности он развернулся, побежал к пруду, захлопал крыльями и улетел.

— Ничего с твоим сыном не случится, — сказала Большое Крыло. — Ты же знаешь, какие они бывают в этом возрасте.

— Нет, не знаю, — сказала Роз. — Пожалуйста, расскажи.