— Страшно? Подземелий, что ли, страшишься?

— Да…

— И с чего вдруг? Ты же лучший диггер. Никогда подземелий не боялся.

— Просто я… — договорить Александр не успел. За спиной Тиграна возникла сонная рыжеволосая физиономия Василия Борщова.

— А, вот ты где, ара, — пробормотал верный слуга своего хозяина.

Тигран поморщился и обернулся. Борщов ему никогда не нравился. И дело скорее не в том, что рядовой срочник позволял себе всяческие панибратские и граничащие с хамством реплики, а Баграмян все-таки выше званием и по возрасту старше. Просто Борщов был стукачок, и все это знали. А еще этот, зависший в подростковом возрасте, хотя взрослый уже, на первый взгляд человек, всегда напоминал шакала Табаки при злобном тигре Шер-Хане, из известной книги Киплинга о взращенном волками человеческом детеныше.

— Чего тебе, Бульон? — грубо, но тихо, дабы не тревожить спящих соседей, ответил Баграмян.

— Да ищу весь день. Вроде, говорят, вернулся ты. Остальных видел. Тебя — нет. Небось опять к Казимировне клинья подбивал, ага? — Борщов оскалился. И если в словах его явной пошлятины не содержалось, то сама улыбка весь нехороший подтекст буквально выплескивала наружу.

Тигран прошуршал по своей щетине кулаком, пристально глядя на рыжего.

— Ну так чего тебе надо-то?

— Распоряжение хозяина тебе передать хотел. А может, Крот уже поделился новостями, а? — Помощник Самохина глянул через плечо Баграмяна на Загорского.

— Да, я ему уже все сказал, — недовольно проворчал Саша, который был не очень рад визиту Борщова.

— Ну и хорошо. А то западло что-то сейчас объяснять, — рыжий наморщил нос. — Пойду я спать.

Борщов развернулся и сделал первые шаги в сторону своего жилища, как вдруг его окликнул Баграмян:

— Погоди-ка.

— Чего? — обернулся тот.

Тигран явно что-то хотел спросить у помощника Самохина. Что-то важное. И совершенно очевидно, что его интересовал сейчас бронетранспортер Красноторовской колонии. Он ведь специально выходил на поверхность после долгой беседы с Ритой и перед тем, как пойти домой. БТР как стоял утром, так никуда и не делся. А значит, визитеры не уехали. Но никто ничего о странном визите Стечкинцев в общине не знал.

— Бухнуть не хочешь? — спросил вдруг Тигран.

— Чего? — Борщов оживился. — А что есть?

— Коньяк.

— Ого! Да кто же откажется-то? А чего это ты расщедрился-то?

— Так одному бухать не вариант вообще. Народ спит. А из Саньки собутыльник квелый совсем. Ну так что?

— Чо…

— Пить будешь, чо? — передразнил Тигран.

— Спрашиваешь! Ясен пень.

— Ладно, — Тигран торопливо всучил свой рюкзак Загорскому. — Сторожи. Я сейчас. Две минуты. Закусон приволоку.

Баграмян быстро удалился.

— А чего это у него там? — Василий хмыкнул и протянул руку к рюкзаку, который теперь держал Александр.

— А ну грабли убрал! — огрызнулся Крот.

— Ой, ну подумаешь. — Борщов фыркнул. — Слышь, так что там было в лабиринте том?

— Минотавр… — проворчал Загорский.

— Чего?

— Минотавр, говорю.

— А что это?

— Чудище, охраняющее лабиринт.

Борщов прищурил сонные глаза, поморщился и с трудом сглотнул, отчего его острый кадык нервно дернулся.