Если община евреев, при размахе-то ассимиляции, и сохранилась, то лишь по одной причине: многие греки и египтяне стали принимать иудаизм. Обряд принятия иноплеменником называется гиюр, в те времена он был очень легким и простым. Иудаизм же был сложнее идолопоклонничества и нес в себе более высокую мораль. В конце концов, и Й’ахве, и пророки Израиля не пьянствовали, не устраивали драк и не спали с чужими женами, как Зевс, не устраивали сомнительных делишек, как Аполлон и Афина Паллада.

Прав, тысячу раз прав мудрейший Эркюль Пуаро, гениальный сыщик, порожденный фантазией Агаты Кристи: «Эти боги и богини… они выглядели личностями криминальными. Пьянство, дебоширство, кровосмешение, насилие, грабеж, убийство и мошенничество — словом, достаточно, чтобы держать уголовное право в постоянном напряжении. Ни приличной семейной жизни, ни порядка и метода. И даже в преступлениях — ни метода, ни порядка!»^>{29}.

Еще под властью Персии иудеи спорили, должен ли иудаизм оставаться племенной веркой, идеи и запреты которой касаются только одного малого племени, или же иудаизм позволительно нести другим народам. Разные пророки изрекали по этому поводу настолько разные мнения, что впору заподозрить — а может, они говорили от имени разных богов?!

Пророк Иеремия пугал иудеев страшными карами, если они не будут выполнять законов Моисея и, в числе прочего, если они будут и дальше брать жен-иноплеменниц. Впрочем, примерно то же самое говорили и пророки Исайя и Оссия — с очень небольшими вариациями.

А вот пророк Иона отправлен был Богом для проповеди вовсе не иудеям, а ассирийцам, в их главный город Ниневию. Некоторым ученым уже в XIX столетии казалось невероятным, чтобы еврейский бог Й’ахве послал бы своего пророка проповедовать иноплеменникам… да не просто иноплеменникам, а чудовищно жестоким, смертельно опасным. Поэтому ученые предполагают — Иона был оправлен проповедовать не ассирийцам, а иудеям, жившим в Ниневии. Мол, его проповеди обращены исключительно к тем, кто уже принял иудаизм.

Я не могу согласиться с этой трактовкой, потому что в Книге пророка Ионы очень ясно сказано, что ходит он по всему городу, а не по какой-то его части, «Ниневия же была город великий у Бога, на три дня ходьбы» (Иона, глава 3.3.)^>{30}.

«И поверили Ниневитяне Богу: и объявили пост, и оделись во вретища, от большого из них до малого» (Иона. Глава 3.4.)^>{31}.

Пусть даже «ниневитяне» для Ионы — исключительно живущие в Ниневии иудеи. Но уж про ассирийского царя сказать это никак невозможно, а «это слово дошло до царя Ниневии, — и он встал с престола своего и снял с себя царское облачение свое, и оделся во вретище и сел на пепел» (Иона. Глава 3.0.)^>{32}.

Выходит, Иона проповедовал все же иноплеменникам-ассирийцам; я же констатирую факт — всю «новобиблейскую» эпоху, с Вавилонского плена, иудаизм колебался между племенной веркой, которая обращена только к одному-единственному народцу, и мировой религией, которая обращена к любому человеку, сыну или дочери любого человеческого племени.

Эти две тенденции всегда четко проявляются в иудаизме, а теперь, в эллинистическую эпоху, иудаизм начал реально превращаться в мировую религию. Забегая вперед — в Римской империи при общем населении порядка 30–35 миллионов человек в I–II веках по Р.Х. до миллиона гоев исповедовало иудаизм (вспомним хотя бы неизвестную Юлию, украсившую мозаиками синагогу в Тунисе).