Хотя, какая уж тут спокойная ночь!

С трудом сдерживаясь, чтобы не запустить в него книгой, которую он тоже, будто в насмешку, мне оставил, я рванула на себя дверь комнаты, влетела внутрь и с треском захлопнула ее за своей спиной.

Сволочь надменная! Сам ведь будет страдать всю ночь! И никакая мастурбация не поможет — не кончит он без меня!

Внутри все горело и хотелось что-нибудь разбить.

Оглядевшись, я поигралась с мыслью разбить зеркало — то самое, которое причинило мне столько неприятностей, открыв портал в другой мир… Но поняла, что это глупо. Зеркало тут совершенно не причем. Портал может открыться в любом зеркале, достаточно большом, чтобы в него пролез человек.

Кстати, где эта иномирная монета, выданная мне на случай когда все станет «совсем плохо»…

Я поискала глазами, пытаясь понять, насколько мне плохо — достаточно ли чтобы умолять этих трех хулиганок сделать хоть что-нибудь, чтобы избавить меня от этого ужасного заклятья…

Но монеты нигде не было, а вместо нее на тумбочке лежал конверт — простой, плоский, почтовый конверт, подписанный даже издали знакомой рукой.

Снедаемая плохим предчувствием, я медленно подошла к кровати, повернула конверт к себе и прочитала собственное имя и мой адрес в Академии. Не понимая, что это может означать, подняла конверт — тут и монета обнаружилась, прямо под ним — и одним точным движением оторвала край. Вынула само письмо.

«Дорогая, любимая моя доченька!» — писал мой родной отец. Я совсем струхнула — таким тоном папенька обращался, только если хотел подкупить меня на что-то, что я совершенно не желала делать. Иными словами, подкинуть мне свинью.

Села на кровать, чтобы не зависеть от неожиданно затрясшихся коленок. И продолжила читать вслух, бормоча себе под нос.

— Надеюсь, у тебя все в порядке и твоя учеба приносит тебе больше удовольствий, нежели неудобств, — тут я не смогла удержаться от усмешки. Даже не представляешь себе, папочка. — Я бы возненавидел себя за то, что позволил так бездумно растратить твою единственную молодость… — я нетерпеливо поморщилась и пропустила несколько строчек напускных отцовских нежностей. — Как завещала твоя покойная мать… бла-бла-бла… в мои обязанности входит позаботиться… упустить шанс… и ускорить твое замужество… Стоп. Что?!

Я остановилась и поморгала, перечитывая последнюю фразу. Нет, я не ошиблась.

«Ввиду приближающегося семидесятипятилетия нашего достопочтенного лорда Грааса» — высокопарно писал отец, — «я не хочу более потакать твоим капризам, рискуя упустить твой единственный шанс облагородить нашу несчастную фамилию. И, как бы ты не противилась, решил ускорить твое замужество, обвенчав вас с лордом уже этим летом, во время каникул. После того, как ваш брак консумируется, ты, Элайза, сможешь вернуться к учебе, но уже в статусе леди Граас. Так что радуйся, дорогая дочь, и изо всех сил желай старому лорду крепкого здоровья — твои дни в качестве простолюдинки подходят к концу. На следующей неделе мы устроим банкет, где я настоятельно прошу тебя присутствовать — твой жених собирается публично попросить твоей руки и объявить о дне свадьбы».