Когда началась Гражданская война, Семенов сумел собрать армию из примерно 2000 местных казаков и других наемников, быстро захватил участок Транссиба на пересечении с КВЖД и превратил приграничную станцию Маньчжурия в свою штаб-квартиру. За свои заслуги он получил 10 000 фунтов от британского правительства, которое стремилось поддерживать всех, кто был готов поднять восстание против большевиков, но вскоре англичане поняли, что имеют дело с кровожадным бандитом. Однако японцы не были столь разборчивыми, и Семенов вовсю пользовался их щедростью, поскольку «хаос, который он устроил в Восточной Сибири, устраивал японцев, в чьи намерения входило не дать России объединиться под властью какого бы то ни было правительства, которое сумеет вновь сделать ее соперником Японии на Дальнем Востоке»^>{157}. Это показало их отличие от англичан, которые, наоборот, хотели видеть в Сибири сильную русскую власть, которая дала бы отпор большевикам[139]. Французы тем временем по-прежнему мечтали о создании Восточного фронта, который оттянул бы на себя часть немецких ресурсов из западной зоны боевых действий. Файджес одной лаконичной фразой сумел передать разобщенный характер действий союзников: «Ни одна из западных держав не понимала, какие цели ей следует преследовать в Сибири; но ни одна из них не желала упустить своего»^>{158}.

Когда деньги у японцев закончились, Семенов занялся обычным разбоем, грабя банки и китайских торговцев, но больше всего японцев, которые, казалось, всегда с готовностью пополняли его казну. С помощью девяти бронепоездов, отбитых у царской армии[140], он патрулировал и контролировал протяженный участок линии вокруг своей базы. Эти поезда носили устрашающие, но какие-то детские названия, например «Беспощадный», «Мститель» и «Истребитель»[141], который из всех был самым внушительным, он имел защиту из каленой стали и пятисантиметрового слоя железобетона и был оснащен четырьмя пушками и множеством пулеметов.

Калмыков, действовавший дальше на востоке в окрестностях Хабаровска, возглавил Уссурийское казачье войско, убив законного претендента на это место[142]. Грейвс отзывался о Калмыкове даже хуже, чем о Семенове: «Калмыков был самым отъявленным негодяем, которого я когда-либо встречал… Там, где Семенов приказывал другим убивать, Калмыков убивал своею собственной рукой, и в этом заключается разница между Калмыковым и Семеновым»^>{159}. Он терроризировал местное население и грабил поезда, когда ему заблагорассудится.

Американцы ненавидели кровожадных казаков в первую очередь потому, что ничего не могли поделать с их варварством[143]. Неприязнь была взаимной. Калмыков повадился сбрасывать с поезда мертвых лошадей рядом с лагерями американцев, теша себя надеждой, что те будут держаться подальше, опасаясь зловония. Американцев удерживали от нападения на казаков условия их нахождения в Сибири, согласно которым они должны были всего лишь защищать чехов и скопившиеся во Владивостоке грузы. Таким образом, им приходилось терпеть оскорбления, не имея возможности ответить. Более того, когда американцы попытались заставить японцев приструнить казачьих генералов, те ответили, что об этом и речи быть не может, поскольку это будет являться вмешательством в дела русских. В своих воспоминаниях Грейвс ясно дает понять, что оказание поддержки казачьим генералам было ошибкой: «Следует помнить, что Семенов и Калмыков были бандитами и убийцами. Они были способны на любое преступление». Главным занятием этих двоих было препятствовать нормальной работе железной дороги, которую японцы призваны были защищать: «На территории контролируемых ими районов, Семенов в Забайкалье, а Калмыков в Хабаровске, эти двое постоянно чинили препятствия сообщению по железной дороге, нападали на инженеров-железнодорожников союзников, грабили поезда, захватывали оружие и другие ценные грузы, предназначавшиеся Омскому правительству [единый штаб белых] и осуществляли жестокие карательные операции в отношении местного населения, направленные на борьбу с партизанским движением, даже в тех местах, где партизан не было»