Дома, в головном офисе в Кливленде, еще невыспавшийся после стольких перелетов, я подвожу итоги своей поездки. Я пытаюсь восстановить все эти трехчасовые обеды с пятью переменами блюд и вином и вспомнить, что же я тогда говорил.

Говорить, что банкиры – вышколенные пессимисты, банально. Возможно, это и правда, если речь идет о банкире, занимающемся розничной торговлей, но международного банкира сегодня можно назвать оптимистом. Например, когда старший вице-президент спрашивает вас о том, как обстоят дела в той или иной стране, вы не отвечаете: «Знаешь, Фил, мне кажется, она катится ко всем чертям». Даже если это и правда, не в ваших интересах так говорить, потому что Фил с легкостью может сделать так, что вам никогда не удастся предоставить кредит этой стране. А эффективность вашей работы оценивается по количеству выданных вами займов. Будучи кредитным инспектором, я однажды заметил вице-президенту, отвечающему за кредитование Мексики, что, на мой взгляд, никакое количество нефти не изменит тот факт, что в Мехико, где к 2000 году будут жить 30 миллионов человек, никакие социальные программы не помогут сделать так, чтобы денег от продажи нефти хватило на всех этих людей. Мне было велено не указывать это в своем отчете по стране.

«Мы интересуемся только выплатой долга, ничем другим», – ответил он. – «Демография нас не касается. У них столько нефти, что они не знают, что с ней делать. Обыграй это в докладе».

Да, оптимизм. Я работал в Мексике, Аргентине, Бразилии, Польше – во всех странах, которым пришлось продлевать сроки выплаты долга – современная замена дефолта. Эта система сработала для них, сработает и для меня, как мне казалось, в этой неустойчивой, коррумпированной азиатской стране, имеющей серьезные проблемы с балансом платежей и с ее компанией, чья доля заемных средств составляла семь к одному.

Однако прежде чем мне удалось додумать аргументацию, зазвонил телефон. Это старший фининспектор компании, продающей землеройное оборудование, – дочерней компании крупного машиностроительного предприятия и давнишнего клиента нашего банка.

«Я слышал, вы разговаривали с нашими друзьями в Маниле», – говорит он непринужденно, как будто разница в нашем должностном положении ничего не значит для него.

– Они были очень гостеприимны.

– Приятные люди.

– Они хотят, чтобы мы профинансировали покупку вашего оборудования.

«Я знаю», – отвечает он. – «И мне бы хотелось, чтобы вы хорошенько рассмотрели это дело», – продолжает он тоном, призванным напомнить мне, что его компания разместила крупную сумму в нашем банке – бессрочные вклады и пенсионные фонды.

Я уверяю его, что с должным вниманием рассмотрю этот вопрос, и на этом наш разговор заканчивается. Десять минут спустя президент моего банка звонит мне по тому же вопросу. Мне опять настоятельно рекомендуют обратить на это дело особое внимание. Президент дает мне понять, что я должен вынести заявку на обсуждение кредитного комитета, не цепляясь за платежный баланс на Филиппинах.

Как только этому делу дали ход, мой энтузиазм слабеет. Я понимаю, что вполне могу превратиться в «мальчика для битья». Внимательнее проанализировав компанию, я ясно вижу, что это неосуществимая сделка. Я вынесу ее на обсуждение кредитного комитета, подвергнусь получасовому допросу и буду выброшен с позором. Затем президент банка может сказать компании, что мы должным образом рассмотрели их просьбу, несмотря на тот факт, что молодой кредитный инспектор был поставлен в дурацкое положение. Поэтому я решаю придерживаться одной удобной тактики, которой научился. Я постараюсь, по словам банкиров, «прикрыть свой зад».