— Как вы будете его лечить? — спросила Дайанна.

— Нужно сделать так, чтобы он чувствовал себя в безопасности. Вы должны все время быть рядом. Вы, кажется, сказали, что отец тут не поможет.

— Пусть держится подальше от Рикки, — резко произнес Марк. Дайанна кивнула.

— Ладно. Дедушек и бабушек тоже нет?

— Нет.

— Ну, что же. Очень важно, чтобы вы оба находились рядом с ним в течение следующих нескольких дней. Рикки должен чувствовать себя в безопасности. Он нуждается в вашей моральной и физической поддержке. Мы с ним будем беседовать по нескольку раз в день. Очень важно, чтобы и Марк говорил с ним о происшествии. Они должны сравнить свои реакции и поделиться впечатлениями.

— Как, по-вашему, когда мы сможем вернуться домой? — спросила Дайанна.

— Я не знаю, но чем скорее, тем лучше. Он будет чувствовать себя увереннее в своей собственной спальне, в знакомой обстановке. Может, через неделю. Зависит от того, как быстро он начнет поправляться.

Дайанна подобрала под себя ноги.

— У меня ведь работа. Не знаю, что и делать.

— Мы свяжемся с вашим работодателем завтра же утром.

— У моего работодателя потогонная система. Это вам не милая, порядочная организация, где платят премии и все всё понимают. Цветов они не пошлют. Боюсь, им это не понравится.

— Сделаю, что смогу.

— А школа? — спросил Марк.

— Твоя мама дала мне фамилию директора. Я завтра утром позвоню и поговорю с ним.

Дайанна снова потерла виски. Сестра, не хорошенькая, а другая, постучала, прежде чем войти. Она подала Дайанне две таблетки и чашку воды.

— Это далмейн, — пояснил Гринуэй. — Чтобы вы отдохнули. Если не поможет, попросите сестер на дежурном пункте, и они дадут вам что-нибудь посильнее.

Сестра ушла, а Гринуэй встал и пощупал лоб Рикки.

— Итак, до утра. Поспите немного. — Он в первый раз за все время улыбнулся и закрыл за собой дверь.

Они остались одни, маленькая семья Свей или, вернее, то, что от нее осталось. Марк подошел к матери и прислонился к ее плечу. Оба смотрели на светлую головку на большой подушке на расстоянии вытянутой руки от них.

Дайанна похлопала его по руке.

— Все обойдется, Марк. Мы были в переделках и похуже. — Она обняла его, и он закрыл глаза.

— Прости, мам. — Он почувствовал, что сейчас заплачет. — Мне очень жаль, что все так вышло. — Она еще крепче прижала его к себе. Он тихо плакал, спрятав лицо в ее блузке.

Она осторожно легла, все еще держа Марка в объятиях, и они свернулись вместе на дешевом поролоновом матрасе под окном. Кровать Рикки была на два фута выше. В палате царил полумрак. Марк перестал плакать. Он вообще-то не очень умел это делать.

Лекарство начинало действовать, да она и так была без сил. Девять часов упаковывать лампы в картонные коробки, а потом пять часов всего этого ужаса, и теперь снотворное. Она уже почти погрузилась в сон.

— Тебя уволят, мам? — спросил Марк. Он беспокоился о том, на что они будут жить, не меньше, чем она.

— Не знаю. Подумаем об этом завтра.

— Нам надо поговорить, мам.

— Я знаю. Но лучше завтра.

— А почему не сейчас?

— Я очень устала и спать хочу, Марк. — Она разжала объятия, дыхание стало глубоким, глаза слипались. — Обещаю тебе, мы обо всем поговорим прямо с утра. Тебе ведь надо мне кое-что объяснить, верно? Теперь пойди почисти зубы, и давай постараемся заснуть.