Выдержки из "Док Сэвидж: его апокалиптическая жизнь" Филипа Хосе Фармера (дополненное издание в мягкой обложке, "Бэнтам-букс", 1975 год)

Берду требовалась помощь, совет; в данный момент это было важнее всего. Он решил навестить дядю Кента. Старик временами находился в здравом уме и памяти - оставалось надеяться, что сейчас именно так и будет. Берд поехал на метро, сломал по дороге нос женщине-вору, чья рука так и норовила залезть в левый карман его брюк, и с интересом почитал магические послания оранжевого, багряного, черного и зеленого цветов на стенах, полу, потолке и окнах вагона. Он вышел на 116-й улице и быстро взобрался по ступенькам станции, задержавшись всего на несколько секунд, чтобы хорошенько отделать трех исчадий ада, грабивших семидесятилетнюю, больную артритом старушку-уборщицу. Затем пересек Бродвей, не обращая внимания на поток несущихся машин, и направился к дому, где находилась квартира его дяди.

Алларду Кенту Рассендиллу, который уже давным-давно сменил свое имя на Кент Аллард, а потом менял его сотни раз в зависимости от того, какое дело расследовал, - на самом деле оставаясь одним и тем же человеком Призраком, исполнился восемьдесят один год; для него наступили тяжелые времена. Несколько раз, когда Кордвайнер обнаруживал, что старик заложил свое кольцо с опалом, таинственный Огненный Опал, он наскребал необходимую сумму, выкупал кольцо, а потом незаметно оставлял его в ящике письменного стола или под диванной подушкой, чтобы старик не знал, что находится в долгу перед племянником. Кент был очень гордым человеком и - Берд свято в это верил - в награду за то, что многие десятилетия посвятил жестокой борьбе со злом, заслуживал достойной жизни в свои последние годы. Хорошо еще, что память стала изменять старику - иначе он бы каждый раз удивлялся, находя свое любимое кольцо в самых неожиданных местах. За последние шесть лет такое случалось десять раз. Вот до чего дошел этот блестящий, аналитический ум.

Под именем Фомбли - одним из бесчисленных псевдонимов, которым он пользовался в тридцатых годах, - старик жил в ужасной комнате, в многоквартирном доме, в западной части 114-й улицы, между Бродвеем и аллеей Генри Хадсона.

О самом здании можно сказать, что оно знавало лучшие времена.

В начале двадцатых годов дом представлял из себя изящный образец архитектуры Западного Манхэттена. Десятиэтажное здание с четырьмя огромными квартирами на каждом этаже, общим вестибюлем, отделанным в стиле парижских декораторов того времени, - здесь любили селиться богатые умники из высшего общества, потомки которых со временем перебрались в центр города, поближе к дорогим особнякам и средоточию власти.

Теперь же, глядя на это здание, Берд подумал, что онo более всего походит на безумный бред архитектурного Квазимодо. Темное, обшарпанное, окна нижних этажей забраны решетками, тент перед входом превратился в разодранное в клочья знамя какой-то давным-давно объявленной войны... Здесь нашли себе пристанище безденежные студенты Колумбийского университета, разочаровавшиеся в жизни черные, нищие эмигранты-пуэрториканцы и семидесятилетние старики, для которых наступили, как выражаются в высшем обществе, "годы заката" - те, что выиграли последнюю войну. Здание, где жил дядя Кент, было настоящей развалиной. Руинами. Тюрьмой увядших мечтаний.