Тимошенко остался очень недоволен, что у него «отняли» кучу танков, пытался поспорить с Москвой, но его даже не соединили с Верховным, отвечал Шапошников, который также посчитал, что базирование в Лисках будет оптимальным решением.
Седьмого мая прибыл последний эшелон, получив разрешение Ставки, командиры всех полков и все разведывательные подразделения проехались по участкам фронта: от Щигров до Лисичанска.
Больше ничего сделать не успели: утром 12 мая семь армий двух фронтов перешли в наступление. Войска Юго-Западного фронта прорвали оборону противника и двинулись на Харьков, с юга подойдя к Мерефе и Чугуеву. А 28-я армия того же фронта, неподалеку от нас, прорвала фронт на глубину 67 километров и нависла над Харьковом с севера. Правительство «в изгнании» Украинской ССР уже начало грузиться в вагоны, чтобы расположиться в «первой столице» (Харьков до Киева был столицей УСР). Между клиньями оставалось всего 42 километра. Короче: вот-вот!
Глава 34
Азовская флотилия,
Темрюк – Керчь – Севастополь,
6–22 мая 1942 года
Начиная с первого мая немецкая авиация как взбесилась: мало того что беспрерывно атаковала позиции на Ак-Монае, так еще перемежала эти удары со штурмовкой портов на Черном и Азовском морях. Из Анапы пришлось уйти, после того, как немцы буквально раздавили там ПВО. Сильно досталось и поселку. Вырывались из горящей Анапы прямо под бомбежкой, долго маневрировали и отстреливались от наседающих истребителей. Отходить пришлось до Туапсе, только там истребители отвернули на обратный курс, затем следовать в Геленджик. Место для стоянки дали неудобное, на пирсе у Тонкого мыса, у самого входа в бухту. Опять ремонт, латаем то, что натворили «мессершмитты». Смотрю, мой «лейтенант» все на часы поглядывает. Как только устранили пробоины в охладительной системе правого двигателя, так побежал в штаб базы, дескать, надо возвращаться в Анапу, туда, дескать, должны подвезти бумаги из штаба, из Приморско-Ахтарска. Набился на переход, отдал концы и полетел обратно. Не успели остановиться двигатели, как он рванул на берег и припустил к госпиталю. Правого его крыла просто не было: двухсотпятидесятикилограммовка обрушила до середины здание. Пожар уже потушен, но продолжают выносить раненых из левого крыла. Разузнал: куда эвакуируют, побежал туда. Но там только «тяжелые». Легкораненых и больных разобрали по частным домам, временно, и готовят к эвакуации. Госпитальное судно вышло из Новороссийска, идет под прикрытием авиации. Татьяну и ее мать обнаружил в парке на площади Советов. Татьяна помогала устанавливать палатки, а Екатерина Александровна сидела на траве, прислонившись спиной к стволу каштана. Вся их одежда осталась в госпитале, под обломками. Кроме больничной пижамы, у обеих ничего не было. Лейтенант отговорил их идти морем до Новороссийска, оформили все бумажки, и он договорился с водителем-моряком, что он отвезет их во флотский госпиталь в Озерейке. Там, по крайней мере, не бомбят. Как в воду глядел! Госпитальное судно немцы потопили у Малого Утриша. Затем прибежал посыльный с катера, и, даже толком не простившись, лейтенант был вынужден бежать в порт, откуда выскочил и побежал полным ходом в Керчь, отвозить какой-то приказ.