— Ну что, брат, поздравляю, — отпустив мою руку, Тимур протянул ладонь Игорю, — Береги ее.

— Обязательно.

Мужчины обнялись, громко хлопнув друг друга по плечу. Ольга смахнула слезинку и потянулась ко мне.

— Я люблю тебя, — прошептала она мне на ухо, — Спасибо, что была с нами в этот момент, сестренка.

— Я тоже тебя люблю, — мой голос дрогнул, в носу нова защипало, и я самым глупым образом разрыдалась у нее на плече.

— Эй, — отстранившись, Оля посмотрела на меня и вытерла мои слезы большим пальцем, — Не реви.

— На счастье, — отмахнулась я.

— Ну что, Романова. Ты мне теперь кто?

— Свояченица, — улыбнулась я.

Лазарев сгреб меня в охапку и крепко сжал в объятиях, оторвав от пола. Я взвизгнула, и рассмеялась, взъерошив ему волосы, едва мои ноги снова оказались на твердой поверхности.

— Ты же понимаешь, как неловко теперь нам будет вместе работать? Ты мой зять и начальник. Нехорошо.

— Да по@#й.

— Игорь, мы в храме Божьем, — закатила глаза Ольга, дав ему мягкий подзатыльник.

— Началось, — Агеев фыркнул и покачал головой, — Уже командуешь, хатын кыз?

Сестра показала ему язык и Тимур улыбнулся. Приобняв Олю, он что-то прошептал ей на ухо, и она покраснела. Игорь заметил это и потянул ее за руку к себе, злобно зыркнув на друга.

— Тимур, — с укором произнесла Оля, — Это грубо. Но я обдумаю твое предложение.

— Что ты сказал?

Агеев пожал плечами:

— Пусть это останется нашим маленьким секретом с твоей женой.

— You are next? — хмуро спросил мужчина, стоящий у алтаря.

— No, — хором воскликнули мы с Тимуром.

Игорь хохотнул и игриво подергал бровями, глядя на друга. Тот отмахнулся и посмотрел на меня привычным суровым взглядом.

Дернувшись, Лазарев засунул руку в карман брюк и посмотрел на экран мобильника.

— Фотограф здесь.

Засуетившись, Оля поправила фату и локон, выбившийся из прически. Сделав несколько снимков в церкви, мы выдвинулись в бухту неподалеку. Я и Тимур наблюдали за фотосессией в молчании; кстати, он любезно накинул на меня свой пиджак — с океана дул сильный ветер.

— У Лазарева нет родителей? — полюбопытствовала я, чтобы развеять затянувшуюся тишину.

— Его мать вырастила одна. Умерла, когда Игоря захватили в плен в Чечне. Сердце не выдержало, — хмуро ответил Агеев.

— О. Грустно.

— Да. Ему сообщили, когда он возвращался на гражданку, — Тимур вздохнул и покосился на меня.

— Страшно, наверное, знать, что тебя никто не ждет дома, — протянула я, глядя на пару, стоящую неподалеку.

— Да, страшно.

— А ты? Твои родители?

— Живы-здоровы. Живут в Казани. Навещаю пару раз в год, чаще не получается.

— Ты давно в Питере? — я не смогла усмирить разыгравшееся любопытство.

— Как вернулся со службы. Меня сразу взяли в убойный, проработал в опергруппе семь лет.

— Почему ушел?

— Оказалось слишком. Для меня, — пожав плечами, он продолжил, — Потом Лазарев вернулся и предложил работать вместе, — кивнув на друга, Тимур бросил на меня многозначительный взгляд.

— Понятно.

— Не хочешь сфотографироваться? — неожиданно спросил он, — На память.

— Ну, можно.

Громко свистнув, Агеев обратил на нас внимание и указал пальцем на меня и на себя. Фотограф прытко подбежал к нам и поднял камеру, освещая вспышкой.