— Тебе же не смешно, заинька!
Не оборачиваясь, Ралль усилием воли стер с лица закаменевшую гримасу, откинулся назад. Линка обеими руками прошлась по его волосам. Ладони у нее холодные. Длинные тонкие пальцы с вмятинками на подушечках тоже холодные и твердые от микроцарапин и от цезия — все контакт-посредники она монтирует сама.
— В тебе умер музыкант, — сказал Ралль этим пальцам.
Линка банальностей не терпит:
— Скорее карточный шулер, заинька…
«Заиньками» Линка зовет всех подряд, и поначалу это на Ралля не действовало. А потом стало слишком поздно…
— Оттаял немножно? — Линка чуть отстранилась, заставила его покивать.
Он все еще не видит ее лица, но знает, что она улыбается. Ему нравится, когда она улыбается. Ей тоже нравится, улыбка делает Лину симпатичной: хитрые лучики бегут от уголков губ, тонкими складками очерчивают щеки, собираются в две ямки у крыльев носа. Лицо лукавое-лукавое, глаза — и так-то колдовские — превращаются в затягивающие бесовские болотца…
— Оттаял, оттаял, вижу. А то от твоих страданий Кешка чуть не заикал.
Эринния по-прежнему приклеивала взгляд: подалась вперед, лист поперек стебля, кисточка еле-еле колышется — массирует сердце или что там у нее под алой корой… И такая безнадежность в облике!
Самое ужасное — эринния не солгала: Линкин приход не дал облегчения. Но откуда все это известно «марсианам»?!
Нет, что же творится в мире, если с Линкой стало хуже, чем без нее! Девушку, как и эриннию, не обмануть. Надо снова притворяться, лавировать, уходить от разговора. Знакомая волна боли поднялась из-под сердца.
— Я звонила тебе. Но ваша пси-Маргарита не иначе как ревнует: «Вам же известно, девушка, психолога нельзя отвлекать от эксперимента! Эксперимент — пик исследования, нерв науки!»
— Роськины слова! — Ралль наконец обернулся, и две Линки — из его памяти и настоящая — слились. — Ну, а ты?
— Ах, ничего особенного! Ты же знаешь мой характер!
— Да уж, представляю! — Ралль фыркнул. — То-то у Маргариты до конца дня на меня запала хватило.
— Не понимаю, Джеральд, чего ты в ней нашел? Ни лику, ни шику! — Линка соблазнительно обтянула краем юбки колени, присела на подоконник и так похоже передразнила Маргариту, что Ралль выглянул, нет ли той поблизости. — Неловкая, угловатая, блестит и режется, как стекляшка, фу!
— Ага, разоблачили? — Ралль привлек девушку за плечи, ткнулся лбом в теплые волосы. — Я каждый раз после встречи с тобой руки осматриваю: нет ли новых порезов…
— Ну, тебе грех жаловаться, заинька, ты мое счастливое исключение. Я только и делаю, что шипы втягиваю да острые грани от тебя отворачиваю. — Линка смешно выпятила задорный подбородок. И сразу же посерьезнела: — Ты хоть понимаешь, что мы любим друг друга?
— Ну, Линушка, не мы первые.
— А ты на других не смотри. Тоже мне любовь — на сотню умников нашего института и одного ребенка не приходится!
— Так ты решила из меня Адама сделать? Боюсь, не выйдет. И потом, один перевоспитанный ничего не решает. — Он подул ей в волосы, потерся щекой. 'Похоже, ссоры снова не избежать. Что-то они участились. Это уже не первая. Но не дай бог, если последняя! Хорошо бы и этой встрече окончиться не хуже предыдущих. От Линки можно ждать чего угодно. — В конце концов, я отношусь к тебе как все!