– Уже прошел?

– Почти.

Мои слезы высохли, но на душе от этого не стало легче.

– Миша, ты только теряешь со мной время, – честно призналась я мужчине. – Я безнадежна.

– Может, тебе нужно выговориться?

– А ты хочешь услышать мою историю?

– Хочу.

– Я вышла замуж за египтянина.

– Честно? – Михаил смотрел на меня так, словно хотел уличить меня во лжи.

– Куда уж честнее! Познакомилась с египтянином, влюбилась без памяти, а затем пошло-поехало.

– Ты влюбилась в курортную макаку? – Михаил задал вопрос таким голосом, будто я совершила настоящее преступление.

– А ты хочешь сказать, что это невозможно?

– Не знаю. А что в этих макаках хорошего? Как в них влюбиться-то можно?

– Можно. В русских мужчинах тоже много дерьма. Слово «козел» национальности не имеет.

– А зачем ты замуж-то за него вышла?

– Я же тебе говорю, что полюбила.

– Это же как сильно нужно было любить, чтобы согласиться выйти замуж за мусульманина.

– Я сильно его полюбила. Я не знала, что он альфонс, который может запросто разрушить судьбу женщины. Одним пинком. Так он и поступил со мной.

– Ты до замужества его долго знала?

– Можно сказать, что да: каждый день многочисленные сообщения, телефонные звонки… Только ими и жила. А потом моталась к нему в Хургаду. Когда он меня в Москву провожал, мы оба ревели. Он по-настоящему плакал. Мне тогда казалось, что все очень даже искренне, я таких сентиментальных мужчин не видела никогда.

Я и сама не ожидала, что смогу рассказать совершенно незнакомому человеку про себя вещи, которые бы никогда не рассказала даже тому, кого хорошо знаю. Я начала свой рассказ с того самого момента, как я познакомилась с Валидом, и закончила тем, как я осталась без документов, денег и даже без своей любви. Она стала умирать и чахнуть прямо на моих глазах. Единственное, о чем я умолчала, так это о том, что сейчас меня ждет Ахмед и что в моей сумке лежит конверт с фотографиями, предназначенный для девушки Тани из сто первого номера.

– А пистолет у тебя откуда?

– У Ахмеда под ванной нашла.

– Так ты его шлепнуть, что ли, решила, этого Ахмеда?

– Да я еще сама не решила, кого лучше шлепнуть в этой ситуации – себя или Ахмеда.

– А в этом отеле ты как очутилась?

– Шла куда глаза глядят… – тут же придумала я. – Хотелось увидеть русских людей, посидеть и послушать русскую речь. В холле я закрыла глаза и представила, что я в Москве: мимо меня проходят люди и говорят по-русски.

Увидев, что Михаил разглядывает меня придирчивым взглядом, я глубоко вздохнула и еле слышно спросила:

– Ты думаешь, что я сумасшедшая?

– На сумасшедшую ты не похожа.

– Ты мне веришь?

– Я не думаю, что у тебя есть основания меня обманывать.

Я тряхнула головой, откинув свои непослушные волосы назад, и ощутила, как от сумасшедшего внутреннего напряжения меня прошиб пот.

– Миша, ты не подумай, мне ничего от тебя не надо. А то, может, ты думаешь, что я аферистка и тебя на деньги развожу, но это не так.

– Я так не думаю, – попытался переубедить меня Михаил.

Но я словно его не слышала и принялась оправдываться дальше.

– Я не аферистка и денег у тебя не прошу. Зачем мне деньги, если у меня все равно нет документов? Мне ничего от тебя не нужно, просто хотелось выговориться. Мне ведь здесь и поговорить-то не с кем – ни одной подруги. А ведь я раньше всегда общительная была, это я тут какая-то мрачная стала. Кругом одни египтяне, а им мои проблемы вообще – до лампочки. Они тут целыми днями наших женщин охмуряют да на деньги разводят, в лавках торгуют и молятся. Грехи, наверно, свои замаливают. Знаешь, а ведь я раньше их боялась.