Марва расспрашивала меня о Москве и о русских людях. Я рассказала ей о том, что в Москве сейчас очень много восточных кафе и что многие мои знакомые просто обожают арабскую музыку. Когда Марва спросила, нравится ли мне Египет, я ей честно призналась в том, что я люблю эту страну, но в ней я не чувствую почву под ногами. Моя душа там… в России. Я рассказала ей о том, что у меня очень много претензий к своей стране, так в ней мы предоставлены сами себе и никому не нужны, кроме самих себя. Еще я сказала, что люди у нас разучились радоваться, потому что у них жизнь стала слишком тяжелой и сложной, и, забывая о том, что рыба гниет с головы, они срывают свое зло друг на друге. И все же я люблю свою страну, потому что там даже воздух другой. Он родной… Какая бы убогая и несправедливая по отношению к своим жителям моя страна ни была, она – родная, она любимая, она своя. Ты засыпаешь с мыслями о том, что ты дома, и просыпаешься с мыслями о том, что ты опять дома, а самое главное, что в родном доме на месте твоя душа.
Возможно, Марва не понимала больше половины из того, о чем я ей говорила, но она внимательно меня слушала и, увидев, что на моих глазах появились слезы, испуганно протянула мне платок. Когда она спросила меня о том, почему я не вышла замуж за русского парня, я улыбнулась и честно призналась ей в том, что у нас мужчин мало, и кто не успел себе мужика отхватить, тот будет коротать свой век в одиночестве. На всех все равно не хватит. Благо, что в Египте и Турции подобных проблем нет, вот тамошние мужчины наших женщин и выручают. Я рассказала ей о том, что египетские мужчины умеют красиво ухаживать и делать восхитительные комплименты. Наши российские курортные мачо в этом достаточно слабы и не умеют сказать женщине того, что она так хочет услышать.
Марва сказала, что очень любит свою страну, что счастлива, просто иногда изводит нужда. Она также рассказала мне о том, что в Каире есть и богатые люди. Они живут на собственных виллах, у них есть семейные мечети и сады с фруктовыми деревьями. Она спросила меня, буду ли я учить арабский язык, и я призналась ей в том, что, на мой взгляд, он необыкновенно сложный, но я очень хочу его выучить и надеюсь, что когда-нибудь это произойдет. Я сказала ей, что мне очень интересна богатая история Египта, поэтому иногда мне становится стыдно за тех египтян, которые сидят в лавках, торгуют статуэтками и не могут ответить на твой вопрос, что это за статуэтка, с чем она связана, или вовсе наговорят какую-нибудь ерунду, не соответствующую действительности. Стыдно от того, что они не интересуются историей родной страны, не знают имен богов, а ведь от знания истории и языка зависит их доход.
Когда Валид сказал, что нам пора уходить, я поблагодарила Марву за гостеприимный, теплый прием и вышла с мужем на улицу.
– Знаешь, тут небо какое-то другое, – я остановилась и, задрав голову, посмотрела на звездное небо. – Не такое, как в России. Оно какое-то черное.
– А у вас оно красное, что ли? – рассмеялся Валид. После гашиша он всегда пребывал в хорошем настроении.