Техник гаража Шнейдер и инженер Цим ознакомили нас с другими подробностями. Они видели Гитлера минут за 20 до самоубийства. Во дворе имперской канцелярии выстроился весь медицинский персонал госпиталя специального бомбоубежища. Фюрер молча обошел строй сестер и врачей, заглядывая каждому в глаза, и, ничего не сказав, спустился в бункер. После этого прошел слух, что Гитлер покончил с собой.

Личный врач Геббельса Гельмут Кунц рассказал о том, как погибли дети рейхсминистра пропаганды. В ночь на 1 мая его вызвали в кабинет Геббельса, и сам Геббельс предложил ему умертвить детей. Врач посоветовал Геббельсу отдать детей и жену под защиту Красного Креста. Геббельс на это сказал: «К чему тут, доктор, Красный Крест, ведь это дети Геббельса!». Врач усыпил детей при помощи морфия, и признался Магде Геббельс, что у него, наверное, не хватит сил дать яд сонным детям. После этого Магда вложила в рот каждому своему ребенку ампулу с ядом и стиснула им челюсти. (Экспертиза обнаружила осколки ампул во рту детей.)

Позднее от других задержанных гитлеровцев были получены показания, проливающие свет на другие детали. Семья Геббельса находилась в Потсдаме. За месяц до краха Геббельс забрал жену и детей в убежище. Геббельс хотел улететь из Берлина, но Гитлер задержал его, и тот остался — ведь Геббельса называли верной собакой Гитлера! С каждой новой изменой сторонников Гитлера Геббельс продвигался на ступеньку выше к той заветной цели, о которой он мечтал всю жизнь, а мечтал он стать «вторым человеком» в империи. На следующий день после своей свадьбы, когда бойцы Красной Армии были уже у рейхстага, Гитлер передал Геббельсу пост рейхсканцлера рухнувшей империи. Геббельс принял высокий пост, чтобы через сутки отравиться. В последние дни Магда умоляла мужа вывезти детей на бронетранспортере и выехать вместе с ними самим, но тщетно — Гитлер удержал Геббельса, и он остался. Перед смертью Геббельс распорядился сжечь свой труп.

3 мая закончили работу по опознанию трупа Геббельса и оформили акт. Один круг самоубийства замкнулся. Из показаний Шнейдера, Ланге, Фосса, Цима и других было ясно, что Гитлер тоже покончил с собой. Но где же его труп? Допросы многих чиновников и военных пока что ничего не дали. Нужно было продолжать поиски. Мы понимали, что если не найдем труп Гитлера, то мы никогда не будем иметь точных доказательств смерти того, кто причинил столько горя и страданий человечеству.

Под вечер 3 мая, пригласив с собой Фосса, мы поехали в имперскую канцелярию. Адмирал обещал показать еще несколько запасных выходов из «фюрер-бункера». Ехали не спеша: пусть представитель флота при Гитлере собственными глазами убедится, до чего довел Германию его фюрер — ведь Фосс последнее время сидел в бункере и ничего не видел! Я наблюдал, как был взволнован Фосс при виде разрушенного, обезображенного, наполненного смрадом Берлина. «Как ужасно разрушен Берлин! Я не мог представить себе, что когда-нибудь увижу его таким! Пропала Германия!» — произнес адмирал.

Когда мы продвигались по темному подземелью, освещая его фонариками, Фосс нервничал, рвался вперед, ругался, натыкаясь на всякий мусор и отбрасывая его ногами. «Уж не решил ли адмирал последовать за Гитлером и Геббельсом?» — подумали мы: нам было известно, что в первые часы плена Фосс пытался перерезать себе вену, поэтому мы неослабно следили за ним. Показав нам убежище Гитлера, Фосс вывел нас из бункера через запасный выход. При этом он сказал: «Вот отсюда, как говорили мне адъютанты фюрера, они выносили его труп, но где он может быть, мне неизвестно». Мы пошли в сад, пристально ко всему приглядываясь. В центре сада был большой цементный бассейн. Бассейн был сух. На дне его лежало около 40 трупов. Внезапно Фосс вскрикнул: «О! Гитлер!». Действительно, один из трупов — он лежал третьим справа — был очень похож на Гитлера: такие же, как у него, усики и чуб набок. На нем был синий бостоновый костюм. Но нам бросились в глаза заштопанные носки… Мы переглянулись: могли ли они принадлежать фюреру?