Но Трой его уже не слушал, он напряженно уставился на высящиеся перед ним скалы. Гном набрал было воздуха, собираясь продолжать ворчать, но вытянувшаяся в седле фигура Троя выглядела настолько напряженной, что Гмалин сдержался и лишь насупился.

— Я ничего не чувствую, — тихо произнес Трой.

— То есть?

— Ну… там, в Проклятом лесу, я начал чувствовать Темное пламя задолго до того, как его увидел.

— Еще бы, — хмыкнул гном, но, окинув Троя настороженным взглядом, решил не продолжать.

— Ну а здесь я ничего не чувствую, — пояснил Трой, — а вы с Алвуром? — Он повернулся к эльфу. Тот отрицательно качнул головой.

— Ну… чтобы там ни было, это, скорее всего, не Темное пламя, — констатировал Трой и, повернувшись к гному, спросил: — Слушай, а если все цело, тот как мы попадем внутрь?

Гном сморщил лоб.

— За это не волнуйся — попадем, и вообще, нечего тут стоять на открытом месте. Поехали. — И он дал коню шенкеля.

До огромных ворот, вырубленных в скале, они добрались только к вечеру. Гном оглядел скалы, нависающие над небольшой чашей, в которую выходили ворота, затем бросил взгляд на противоположную сторону чаши, откуда начиналась дорога, ведущая по ту сторону хребта, и сумрачно бросил:

— Здесь и заночуем. Нечего внутрь лезть на ночь глядя. Факелов и светильников там уже давно зажигать некому, а что там притаится во тьме… — И он, оборвав речь, перекинул ногу через седло. Спорить с гномом никто не захотел, всем тоже было как-то тревожно, так что побратимы и арвендейльцы принялись расседлывать коней и устраиваться на ночлег.

Ночь прошла спокойно. Горы вокруг как будто вымерли. За всю ночь караульные не услышали ни звука — ни зверь не прокричал, ни птица не пролетела, даже летучие мыши и те не посмели потревожить сон усталых путников (впрочем, если бы потревожили, путники наверняка почувствовали бы себя несколько лучше).

Утром позавтракали всухомятку. Дров для костра с собой захватили немного и все израсходовали за вечер и ночь. Да и аппетита особого не было.

Когда все уже было уложено в мешки и собрано, гном внезапно повернулся к Трою и произнес:

— Скажи остальным — пусть подождут. — И, набычившись, двинулся к воротам. Подойдя вплотную, он остановился и, подняв крюк, осторожным движением постучал по створке. Та отозвалась глухим звуком. Он повернулся к Трою, который молча кивнул товарищам, чтобы оставались на месте, и догнал Гмалина.

— Знаешь, когда мы задержались в Каррохаме, ну… когда вы меня еще ждали, я наведался кое-куда и… — Он оборвал речь и выудил из кармана толстую и увесистую пластинку с узорчатым краем, испещренную отверстиями разной формы и величины.

Несколько мгновений он рассматривал ее, а затем повернулся к Трою. Его лицо пылало от волнения.

— Что это? — тихо спросил Трой, хотя на самом деле уже догадался, что это.

— Ключ, — голос Гмалина охрип, — ключ от Крадрекрама. У нас, в Подгорном царстве, хранятся ключи от всех чертогов, которые когда-либо были построены гномами. Когда делали замок для ворот, один экземпляр ключей всегда отправлялся Подгорному трону. Там есть ключи от тех мест, которые давно уже рассыпались в прах, залиты лавой или на их месте высятся горы или разлились моря. Но ключи остались… — Он нервно хохотнул. — Когда они дали его мне, они смеялись… никто из них не мог даже на мгновение представить, что мне удастся дойти до этих ворот. Они считали меня безумцем…