– Откуда вы знаете, что этот храм был посвящен Бовами?

– Разве вы присутствовали на ее мистериях?

И так далее.

Гость выпил стакан сельтерской воды и как-то сразу отрезвел. Натянуто улыбаясь, он ответил всем в один раз.

– Господа, не забывайте, что после вашего прекрасного вина остается только пропеть: «Ври, ври, да знай меру!»

В ответ раздался дружный хохот.

Разговор перешел на культ Бовами. Нашелся еще старожил Индии, подтвердивший существование кровавого культа.

– Я только слыхал, – сказал он, – что главное служение происходит в подземельях храмов, а жертв доставляет секта тутов, или душителей. Говорят еще, что в подземельях есть особые помещения, в которых держат живыми запасные жертвы и по мере надобности закалывают их у ног идола.

– Да, в Индии все храмы имеют свои подземелья, известные только жрецам, и нет ничего удивительного, если там существуют и тюрьмы, – сказал кто-то из офицеров.

– Что подземелья, что кровавая богиня, вот бы сюда десяток-другой молодых баядерок, да еще в костюмах из лотоса! – мечтал молодой прапорщик.

– Ну, этого-то добра всегда довольно, было бы золото, – возразил старожил.

– Вот капитан Райт у нас самый богатый, за деньгами бы он не постоял! – кричал прапорщик.

Я вынул полный кошелек золота и, помахивая им, смеясь, проговорил:

– За пару баядерок: кто больше!

Вид золота напомнил о картах. Живо составились партии, и игра началась.

Мы с Джемсом отказались и вышли под колоннаду храма в сад. Бронзовый слуга-индус принес нам сигары. Курим.

– Знаете, Райт, в этих сигарах что-то примешано, – говорит Джемс.

Я и сам чувствую какой-то особенно приятный вкус. А главное, после каждой затяжки в голове шумит и куда-то тянет; хочется, а чего – и сам не знаешь. Любви, страсти, приключений. Кровь толчками приливает к сердцу.

Мы сидим в глубоких креслах. В двух шагах от нас начинается непролазная стена деревьев. В темноте блестят два глаза… Они смотрят на меня… «Не тигр ли?» – проносится в голове.

Нет. Это человек. Вернее, скелет, обтянутый темно-бронзовой кожей, вся одежда которого состоит из лоскута бумажной материи вокруг бедра. Лицо окаменелое, только глаза блестят и живут.

– Кошелек, баядерки, тайна, – шепчет он, наклоняясь близко ко мне.

Но Джемс слышит, хватает меня за руку и говорит:

– Идем, идем!..

Кошелек в ту же минуту в руках соблазнителя. Он прикладывает палец к губам и делает знак следовать за ним.

Мы ныряем в узкий проход между стеною храма и кустарником. Затем входим в храм по боковому входу. Отсюда нам слышны голоса наших друзей и при плохом освещении можно разобрать, что мы позади внутренней колоннады.

Таинственный спутник нажимает невидимую пружину, и большой хобот слона тихо-тихо поднимается, а под ним узкая дверь и крутая лестница вниз.

Лестница вьется все ниже и ниже… Мы в темном коридоре. Где-то вдали мерцает светлая точка.

– Тише, – шепчет проводник, и мы скользим, как привидения.

– Ждите, – вновь шепчет он, и мы остаемся одни. Воздух подземелья, пропитанный запахом пряностей, еще больше кружит нам головы.

Время идет, мы теряем терпение.

А свет впереди так заманчиво мерцает.