– Утром мужиком встанешь. Спасибо тебе, Никола, и спокойной ночи. Екатерина, проводи.

– Спасибо за хлеб-соль, спокойной ночи, Мефодий! – Николай поклонился и пошел за женщиной на второй этаж.

Комната была опять же большая и чистая, а тахта широкая.

– Спасибо, Николай, спи, ежели сумеешь, – сказала Катерина и тихо вышла.

Только тогда Николай заметил, что в комнате не один. У окна стояла девица, рисовала пальцем на запотевшем стекле.

– Привет! – Николай несколько растерялся. И хотя женщин в его жизни было немало, но всякий раз, имея с ними дело, он был пьян, и ни одна ему не запомнилась. – Ты чего здесь делаешь?

Девица повернулась спиной к окну, и Николай смог ее рассмотреть. Была она статная, грудастая, с лицом чистым, ненамазанным.

– Ты, Николай, чувствую, и нецелованный, – сказала она, лениво растягивая слова.

Он почесал в затылке, усмехнулся и смело ответил:

– Пожалуй, и так. Тебя как зовут?

– Хитрым именем Настя, – ответила девушка. – В койку пустишь?

– Места хватит, ложись. – Он быстро разделся и нырнул в постель, стесняясь своих грязных ног.

Настя собралась было рубашку снять, но глянула на Николая, погасила свет и легла рядом.

Проснулся Николай оттого, что кто-то водил пальцем по его лицу. Он поймал руку, открыл глаза, увидел темный разлет бровей, серьезные глаза, открыл было рот, но Настя прикрыла его ладошкой, сказала:

– Подымайся, хозяин не любит, когда долго спят, а уже седьмой час.

Николай выскочил из постели, мгновенно оделся – и Суворовское, и зона приучили его не медлить, – прыгнув через пролет, потом другой, оказался в горнице.

Екатерина раскладывала по тарелкам вчерашнюю картошку и свеженарезанную селедку. Четверть самогона на столе сменили фырчавший самовар и плошка с медом.

– С добрым утром, приятного аппетита, – сказал Николай, сел напротив Мефодия.

Тот зыркнул из-под насупленных бровей.

– Долго спишь, – упрекнул он.

– Так если б Настя не разбудила, я бы еще часа четыре придавил, – признался Николай.

– Ты всегда правду говоришь? – спросил Мефодий.

– Если другому человеку не во вред, так говорю, – сказал Николай.

Мефодий был явно недоволен. Екатерина за его спиной перекрестилась, вздохнула.

– Так что мне с тобой делать прикажешь? – Мефодий толкнул Николаю чашку чая, расплескал половину. – Катерина, ты праведников в доме видела?

– Переночевал – пусть идет, – глухо ответила женщина.

– Дура баба. Куда идет? Ему дорога только обратно в зону. – Мефодий потер небритые щеки, поморщился. – Почему небритого к столу пустила? А малый босой, неумытый. У нас хата или барак? Ты хозяйка или подавальщица?

– Официантка, – подсказал Николай.

– Тебя спрашивали? – Мефодий сверкнул глазами.

Николай молча поднялся, сел на скамью, обулся, снял с крючка свою куртку, сказал:

– Спасибо за ночлег, пистолет следует отдать, у меня другого нет.

Мефодий облокотился на стол, подпер ладонью голову, посмотрел задумчиво, вздохнул и жалостливо произнес:

– Ну, спрашивается, мне такое нужно?

– Тебе нужно, Коню не в масть, пусть уходит, – решительно заявила Катерина. – Он еще молодой, у него вся жизнь впереди.