Но даже из того, что мне удалось разобрать, становится ясно, что этот человек обладал невероятной волей и огромным талантом. Кроме живописи, он занимался музыкой, писал пьесы и стихи. Его литературная и артистическая одаренность сделала его желанным гостем на свадьбах, карнавалах и других праздниках. Во время датско-германской войны 1864 года он вел активную политическую деятельность и много ездил по другим городам, призывая немцев сплотиться ради единой Германии.

«Мне нужна ваша помощь, — говорил он в одной из своих речей. — Каждый из вас должен внести личный вклад… Это касается всех — и рабочих, и крупных торговцев, и владельцев фабрик. Каждый из вас должен честно трудиться на своем рабочем месте». Освальд умел вдохновить обездоленных. Он сочинял замечательную музыку и стихи, полные нежности и любви. Он умел рисовать картинки, похожие на современные мультфильмы. В них чувствуется его жестокое, дьявольское чувство юмора. Из его дневников становится ясно, что когда Освальд не рисовал, он путешествовал. И старший сын унаследовал ту же тягу к странствиям.

Освальд столько путешествовал, что становится непонятно, когда же он работал. Большую часть дня он гулял или отправлялся куда-нибудь на поезде и возвращался уже к ночи. Этот человек не мог спокойно сидеть на одном месте и довольствоваться обычными занятиями. Странички дневника не закончены, на них нет дат, но перед нами предстает погруженный в себя, беспокойный, нервный человек.

Вот одна неделя из его жизни. В среду Освальд Сикерт на поезде путешествовал из Эккенфорда в Шлезвиге в Эхен и Фленсбург на севере Германии. В четверг он отправился посмотреть на «новую дорогу, проложенную вдоль железнодорожного пути» и прошел «от порта к Нордентору», а затем полями вернулся домой. Он пообедал в местной пивной и посетил близлежащую ферму. В пятницу Освальд пешком прошел через Алленслоб, Ноббе, Янц, Штропатил и Мёллер. Он встретился со знакомыми, пообедал с ними и в десять вечера вернулся домой. Суббота: «Я целый день гулял по городу».

Воскресенье Освальд тоже провел вне дома. Вернулся он только к ужину, а потом семья музицировала до десяти вечера. В понедельник он отправился в Готторф, во вторник верхом поехал в Мюгнер, где до трех часов ловил рыбу и поймал «30 пескарей». В пивной он встретился со знакомыми. Вернулся домой он только в одиннадцать вечера.

Из записок Освальда становится ясно, что он не терпел власти, особенно полиции. И его яростные, злобные нападки во многом напоминают те слова, которые Джек Потрошитель адресовал полиции. «Поймайте меня, если сможете!» — издевался Джек Потрошитель.

«Ура! Часовой спит! — писал отец Уолтера Сикерта. — Когда видишь его в таком состоянии, трудно поверить в то, что он — часовой. Должен ли я из чувства человеколюбия разбудить его и сказать, что колокол уже прозвонил?.. О нет, пусть дремлет дальше. Может быть, ему снится, что он меня поймал. Пусть же пребывает во власти этой сладкой иллюзии!»

Отношение Освальда к власти не могло не проявляться и в стенах родного дома. Уолтер не мог не знать об этом. И Уолтер, и его мать явно догадывались о постоянных визитах Освальда в многочисленные пивные.