Раньше, еще до восстания, когда Вася видел городового в толпе, на базаре или на улице, он считал его особенным человеком. Обычно городовой держал себя с народом валено. Говорил снисходительно-покровительственным тоном, как большой начальник. Не говорил, а изрекал. И мальчику думалось, что городовой все знает и все может.

Во время восстания Вася узнал, что это злейшие враги народа или, как их называл отец, “свора царских цепных собак”. А сейчас, столкнувшись так близко с городовыми, Вася увидел, что это обыкновенные, да еще вдобавок недалекие, трусливые люди. По тому, как с ними обращался пристав, можно было думать, что все они дураки, лентяи, тунеядцы, мерзавцы.

— Много их там? Эй, углан! — спросил Жига, подходя к Зотову.

Вася, занятый своими мыслями, сначала не понял.

— Кого? — спросил он.

— Бунтарей-то?

— Трое.

— Трое — ничего. Если врасплох захватим, не уйдут. Оружие у них есть? Не знаешь?

Вася пристально посмотрел на городового.

Красная от мороза физиономия Жиги с трусливыми и наглыми глазами, освещенная снизу фонарем, производила особенно отвратительное впечатление. Вася вспомнил, что этот полицейский просился у пристава домой, а потом захотел остаться наверху.

Поманив пальцем и подождав, когда полицейский нагнулся, Вася внятно шепнул ему на ухо:

— Не говори другим. Пристав не велел. У них там динамиту пудов десять. И бомбы есть.

— Ой, господи, спаси и помилуй! — с ужасом прошептал Жига, крестясь на лебедку. — А ну как рванут!..

С другой стороны к Зотову подошел франтоватый городовой, с лихо закрученными усами

— Из каких они будут? Слышишь? — небрежно спросил он.

— Кто?

— Бунтовщики-то?

— Шахтеры… Кто больше, — пожав плечами, ответил Вася.

— Не купцы же, — насмешливо заметил Чураков.

— Может, студенты, — высокомерно сказал усатый. — Социалисты, они больше из студентов.

— Откуда здесь студентам быть? — вмешался в разговор третий. — Студенты — они в больших городах: в Питере, в Москве.

— В Перьми их тоже хватает, — возразил Чураков.

— Много вы знаете! — усмехнувшись, сказал бородатый городовой. — Я полагаю, что никого там нет. Были, да сплыли.

— А следы-то. Видел?

— Ну так что? Следы как следы. Уголь таскают.

— Так-то оно и лучше бы, — проговорил городовой, стоявший у колодца и перебиравший веревку… — Да кто его знает…

В этот момент пристав кончил спускаться.

— Дергает, дергает, — сказал Чураков — Давай, углан!

Вася подошел к колодцу, но, прежде чем спуститься, не выдержал и, зло свергнув глазами, сказал:

— Дураки вы! Болтаете языком и ничего не знаете. Собаки царские!

Такая смелость в первый момент смутила полицейских. Не привыкли они, чтобы с ними так разговаривали.

— Вот и толкуй с ним, — с недоумением сказал один из городовых, когда Вася скрылся в колодце шахты.

— Отца у него повесили, вот он и кидается на всех, — пояснил бородатый.

— Так это Васька Зотов! Отчаянная головушка. У них тут шайка. Сынишка мой их до смерти боится, — сказал толстый городовой.

— Ну, кто следующий? Приготовься! Жига, что ли?.. — предупредил Чураков.

— А что тебе дался Жига! Лезьте! Вон Жуков замерз. Пускай нагреется, — огрызнулся Жига.