– Маленький Мук!

– Угадал, Егорка, – хмыкнули домовые. – Энто ж первый бегун на целом свете! Пустыню Кара-Кум за полчаса перебегает, даже не вспотев…

Потом были спортсмены Италии, Германии, Финляндии, Швеции, Японии, и самым последним почётным парадом шла группа наших ребят. Впереди ехала печь, пыхая разноцветными дымами и щедро кидаясь в зрителей горячими пирожками. Кто поймал – обжёгся, но даже кто словил пирожком с капустой по лбу всё равно не обижались, а шумно аплодировали и восторженно делились размазанным пирожком с соседями. Среди наших спортсменов выделялись три богатыря в нарядных рубахах, свободных штанах и расписных сапогах, без всякого оружия и доспехов. А ещё большая группа совершенно мокрых длинноволосых девушек в длинных ночных рубашках.

– Это русалки, наверное?

– Ох, догада, опять угадал! Наша команда по синхронному плаванию, самые наилучшие. Ну и покрасивше, конечно, чем те же немки, толстые, пустомясые…

– Гаврюша, а кто этот нервный лысый дяденька, который кричал на Сунь Укуна?

– А энто, Егорка, учитель его, буддийский монах Сюаньцзань. Это он обруч золотой на обезьянью голову надел и обручем тем управлял, да и вообще учил Царя Обезьян всяческим премудростям. Да только не научил ничему, раз терпения Сунь Укун не имеет. Вот и стыдно ему перед императором и за себя, и за ученика своего бестолкового.

– А чё стыдно-то? – влезла Аксютка. – Император вон как смеялся! Ему обезьян понравился.

– Вот не знаешь, не лезь! Тут тебе не русские сказки за тридевять земель, тут Китай! Понимать надо! Император-то, может, и смеётся, чего ему не смеяться, скучно, поди, во дворце, а здесь хоть какое-то развлечение. Вот только Сунь Укун доказал, что без обруча волшебного никакой он не просветлённый, не Великий Мудрец Равный Небу, а всего лишь большая невоспитанная обезьяна. А обезьяна на олимпиаде хуже женщины на корабле – всех взбаламутит, всё перемешает, всех перессорит, всё разломает…

– И что же будет? Сунь Укуна теперь выгонят? – Егор поискал глазами Царя Обезьян, но его нигде не было видно.

– Да кто ж его выгонит? – хмыкнул домовой. – Ведь он тогда разобидится и вообще весь стадион разрушит. Но что бы ни случилось – краснеть за всё лысому монаху придётся. Потому что Царь Обезьян без обруча – это как машина Вал Валыча без тормозов: даже если сама разрушаться будет, всё равно не остановится.

– Так Сунь Укуна спасать надо!

– От же наивное дитя, да скорее олимпиаду спасать надо! От него. А я понятия не имею, что они тут задумали. И зачем меня только консультантом приглашали… китайцы, как их понять…

Аксютка, перелезая через Гаврюшу, потянулась к проходящей мимо разносчице жареных кузнечиков и, отхватив себе сразу два кулька китайского фастфуда, стала аппетитно хрустеть, как попкорном.

– Тьфу ты… всякую гадость тянешь в рот. Лучше печку поищи, пирожков возьми.

– Да лано, кусно! – отвернулась девочка с набитым ртом и протянула кулёк Егору. – Бушь?

– Не будет он! – отрезал домовой. – Скоро домой пойдём, дома кашу есть будет. А если он от такой еды ещё потравится, так бабушка его мне всю бороду по волоску выщипает! А тебе космы твои рыжие…