– Минуточку, – подскочила я, – как фамилия этого Алана Жан-Жака?

– Проще будет называть его просто Алан, – улыбнулся Николя, – Алан Эвиар.

– С ума сойти, – воскликнула я, – Поль и Лоретта Эвиары! Но с какого бока Лоретта русская? Этого не может быть, она то ли из Оверни, то ли из Верхней Гароны, приехала в Париж подростком к тетке и на самом деле сидела с Полем Эвиаром за одной партой.

– Вы знаете Лоретту? – изумился в свою очередь Васкос.

– Давайте сначала расскажу вам, почему я заинтересовалась делом Гриньон, – предложила я.

– Внимательно слушаю, – кивнул Николя.

Я постаралась полно и последовательно изложить цепь событий.

– Кольцо герцогини Шевальер подарил своей любовнице некий полицейский по имени Василий Кожин, – пробормотал Николя, когда бивший из меня фонтан красноречия иссяк. – Он его приобрел в ломбарде у охранника-приятеля?

– Вранье! – отмахнулась я. – Ювелир Бархатов утверждает, что на фото подлинник, снимок ему принесла девушка, просившая сделать копию перстня. Она же потом приволокла кучу фотографий, на них было запечатлено много старинных драгоценностей. Но Юрий отказался сотрудничать с ней. Я побежала по следу и узнала, что, вероятно, к мастеру заглянула некая Яна, у ее отца крупный медцентр, его зовут Андрей. Мне пришлось покопаться в Интернете, и я нашла подходящего человека: Андрея Сергеевича Николаева, хозяина одной из первых в Москве коммерческих клиник. Сейчас у Николаева целая сеть заведений, и у него была дочь Яна, которая скончалась чуть более года назад. О причинах гибели девушки вездесущая Сеть молчит. Но ходит сплетня, что дочь Николаева была наркоманкой. Я позвонила сегодня утром перед отлетом в Париж по рабочему телефону Николаеву, ответил безукоризненно вежливый секретарь: «Андрей Сергеевич находится на отдыхе. В Москву вернется осенью».

Это пока все, думаю, среди моих знакомых найдется человек, у которого есть мобильный доктора-бизнесмена. Однако у меня не было времени, чтобы обзванивать приятелей, я спешила на самолет. Вернувшись в Москву, надеюсь встретиться с Николаевым и спросить его, не знает ли он, где Яна раздобыла перстень. Людмила Бритвина, которая умерла в самолете, вышла фиктивно замуж за Поля Эвиара. Как-то все в этой истории связано, но я не могу концы с концами свести, носом чую, что бегу в правильном направлении, вот только пока вслепую.

– Нос очень помогает в расследовании, – без намека на иронию согласился Николя. – У меня иногда по шее озноб пробегает. Разговариваю с человеком, который вроде никак к интересующим меня событиям не причастен. Он просто шел мимо места, где человека убили. И вдруг в районе кадыка мурашки бегут, и я сразу понимаю: ба, да это же его рук дело. Ни разу меня шея не подвела!

– А меня нос! – азартно воскликнула я.

– Вот бы ваш нос пришить к моей шее… – протянул Николай.

– Получилось бы не очень красиво, – хихикнула я. – Расскажите про Лоретту.

– Ее мать, Елена… э… ну и фамилия… очень трудная, – пожаловался Николя. – Сейчас по слогам произнесу… Мак… о… ве… тс… каиа! Фу! Справился.

– Маковецкая! – ахнула я.