— Ты что это задумала?

— Этого я вам сказать не могу. Но вот вам дайм. Можете накормить этого мустанга за два часа до рассвета? Дайте ему две полные горсти овса и где-то столько же кукурузы, но не больше, а еще немного сена. И проследите, чтобы хорошенько напился. А за час до рассвета меня разбудите. Потом оседлайте и взнуздайте этого мустанга. Все запомнили?

— Я не дурачок, я просто старый. С лошадьми уж полвека.

— Тогда все хорошо сделаете. Вам в конторе чего-нибудь еще надо сегодня?

— Даже не знаю, что бы мне там могло понадобиться.

— Если надо, сейчас и берите.

— Мне тут ничего не нужно.

— Хорошо. Тогда я закрою дверь, и ходите здесь потише, пока я буду засыпать.

Завернувшись в одеяло, выспалась я прилично. Жар в конторской печке загребли, но в комнатке было не очень холодно, удобно. Сторож Тоби слово сдержал и разбудил меня в промозглой тьме до рассвета. Я тут же села и стала застегивать ботинки. Пока Тоби седлал мустанга, я умылась, подлив в ведро ледяной воды немного кипятка, который он на кофе себе сделал, чтоб так не ломило.

И тут опомнилась: надо ж было один сэндвич с беконом себе на завтрак оставить, а в скатку не совать, — но всего не учтешь. А распаковывать все мне теперь не хотелось. Тоби со мной поделился затирухой, он себе разогревал.

— А масла у вас к ней нету? — спрашиваю я.

— Нет, — отвечает, поэтому есть пришлось всухую. Скатку я привязала за седлом — видела, что папа так делал, — и дважды все узлы проверила, чтоб не упала.

А вот пистолет положить мне было некуда. Лучше, если б он все время был под рукой, но ремень с меня спадал, а сам пистолет слишком большой и тяжелый, просто так за пояс не запихнешь. В конце концов я привязала сахарный мешок горловиной к луке седла и узел затянула хорошенько — он с индюшачье яйцо получился.

Вывела Малыша-Черныша из стойла и села верхом. Мустанг немного нервничал и пугался, но на дыбы не вставал. Когда я уже была в седле, Тоби еще раз подтянул подпругу.

Спрашивает:

— Ты ничего не забыла?

— Нет, я, наверное, готова, — отвечаю. — Открывайте ворота, Тоби, да пожелайте мне удачи. Я еду на земли чокто.

Снаружи еще было темно и ужас как холодно, хотя ветром, к счастью, не задувало. Почему ранним утром всегда так тихо? Перед самым рассветом озера обычно спокойные и гладкие. Малыш-Черныш в своих новых подковах по колдобинам подмерзшей грязи на улицах ступал с опаской. Фыркал, время от времени дергал головой, словно чтоб на меня взглянуть. Я с ним разговаривала, глупости всякие говорила.

На Гарнизонном проспекте лишь четыре-пять человек было видно — они спешили из одного тепла в другое. В окнах лампы зажигались, это у добрых граждан Форт-Смита начинался новый день.

Доехав до паромной переправы на реке, я спешилась и стала ждать. Чтоб совсем не закоченеть, пришлось шевелиться и танцевать на месте. Комки газеты я из шляпы вытащила, натянула ее на уши потуже. У меня не было перчаток, поэтому я опять откатала рукава папиного пыльника, чтобы руки себе закрыть.

Паром через реку водили двое. Когда он добрался до моего берега и с него конный съехал, один паромщик меня окликнул: